Смертно–бледный Бриген откинулся на белизну мягких подушек, и тут стало заметно, какой же он старый: частые, глубокие морщины бороздили лицо, седые пряди проступали в волосах. А глаза были измученные, усталые, с глубокой, давней тоскою.

Он держал Анну за руку, и шептал:

– Давай уйдем от них. Ради тебя я все оставлю… Мы будем жить в горах…

– Что вы такое говорите? Нельзя уйти от людей. Еще много в людях боли, греха, и в наших силах все это изменить. А уйти никак нельзя, да я и не хочу.

– Скоро здесь прольется очень много крови.

– Да, я знаю. – вздохнула Анна. – Но я не оставлю этих людей…

Бриген метнул на Творимира гневный взгляд:

– Зато мне с этими людьми не по дороге. Так или иначе – ты будешь моей. А теперь вы должны выпустить меня.

Творимир нахмурился, заявил:

– Даже и не думай!

Анна повернулась к нему, и сказала тихо:

– Я прошу выпустить его.

– Что?! Да по какому такому поводу?

– Просто потому, что он хочет уйти. Не в коем случае нельзя лишать человека свободы. Свобода – величайший дар Бога всем нам. Ни ты, ни кто либо иной не смеет лишать человека Свободы… И потому я прошу – выпустите его.

– Да он же… да он…

Но не нашел Творимир, что возразить. Вспомнилось, как страсти ночью поддался, и что из этого вышло. Голову опустил, вздохнул:

– Хорошо… сестра…

Анна подошла, и осторожно пожала ему руку. Обдала своим голосом:

– А за добро и нам добром отплатят. Верь мне…

– Как же!.. Ну, да будь, по–твоему…

Через полчаса Бригена вывели во двор. Творимир распорядился, чтобы подготовили широкую доску, на этой доске, на веревках собирались спустить со стены Бригена.

Узнав, в чем дело, крестьяне начали роптать. Один из них буквально набросился на Творимира::

– Это тебя монашка подговорила, да?

– Я не могу ей противиться…

– На поводу бабы идешь!

– Не говорите так…

– Почему?.. Грубыми мои слова кажутся?.. А о том, что с помощью Бригена можно было грядущий штурм оттянуть, ты не задумывался?.. А о тех, кто при этом штурме погибнет, не думал? Это не грубо?!

– Я не знаю… не знаю… Штурма, так или иначе, не избежать, а так мы, по крайней мере, доброе дело сделаем…

Крестьянин покачал головой, но, видя, что Творимира не переспорить, отступил.

Творимир провожал Бригена на стену, и спрашивал:

– А Землю еще помнишь?..

– Что?.. Какую Землю?..

– Бриген, Бриген – мне ты во всем можешь признаться. Вряд ли найдешь человека более близкого, чем я. У нас так много общего, мы даже любим одну и ту же…

Бриген метнул на него испепеляющий взгляд, прошипел:

– Ты меня сейчас отпускаешь, думаешь – добром за добром отплачу? Нет! Прямо так вот, открыто и заявляю – нет. Жди худшего! Что ж ты побледнел?.. Ну, давай – сбрось меня со стены, сила сейчас на твоей стороне.

– Не стану этого делать, но ты, все ж про Землю скажи.

– Ты все знаешь… Дьявол!.. Да – временами накатываются воспоминанья: страшный мир – гигантские дома, угрюмое небо; летающие в небе железные драконы… Так или иначе – мне тот мир отвратителен! Я хочу остаться здесь.

– Бриген, но ведь ты и этот мир сделаешь таким же!.. Твой город – Бригенград – он и есть воплощение всего самого мрачного.

– Я такой, какой есть. И я не могу себя изменить. Может, я страдаю, но это, черт! – не твое дело… А теперь – отпустишь меня?…

Они уже стояли на стене.