– Вы мне тоже нравитесь, мистер… Пирс.

Улыбка исчезла с его лица.

Соблазнительные сцены, о которых Аннабел не должна была даже думать, вдруг представились ей. Вот он ведет ее в спальню, снимает с нее ночную рубашку, его большие красивые руки гладят ее…

– Идите спать. Увидимся завтра утром, – сурово произнес он.

– Подождите! – Это был почти крик отчаяния.

Но он и не думал уходить.

– Подождите, – повторила она. – Послушайте, я не похожа на других женщин…

Он все стоял и смотрел на нее.

– Я никогда не выйду замуж. – Аннабел сжала кулаки. – Потому что хочу быть свободной. – Так как он продолжал молчать, она снова заговорила, чувствуя, как на глаза навертываются слезы: – Свободной, как ветер. Не прикованной к какому нибудь идиоту вроде Харолда и вообще ни к кому. Вы этого не поймете, потому что вы – мужчина.

Обида захлестнула ее. Она проиграла. Сейчас он уйдет, а утром их пути разойдутся, и они больше никогда не встретятся.

– Я вас понимаю, – наконец откликнулся Пирс, – и лучше, чем вы думаете.

Не в силах оторваться от его мерцающего взгляда, Аннабел заметила боковым зрением, как он протягивает к ней руки. В это мгновение ее словно озарило: она с самого начала, с той минуты, как впервые увидела его в библиотеке отца, знала, что это должно случиться.

Он схватил ее за плечи и притянул к себе. Его грудь снова прижалась к ее груди, руки скользнули вниз и остановились на бедрах.

Аннабел задрожала в предвкушении неизбежного. Ей хотелось, чтобы поцелуй длился вечно. Так ее еще никто не целовал, никто и никогда.

Вдруг Пирс оторвался от ее губ и, тяжело дыша, заглянул ей в глаза.

– Даю вам последний шанс, – прошептал он хрипло.

Аннабел не сразу поняла его.

– Нет, я все равно не передумаю.

Пирс взял ее за руку, и они прошли в спальню. Заперев дверь, он обернулся – Аннабел стояла в нерешительности возле кровати. В комнате было достаточно светло, чтобы она могла разглядеть выражение его лица – напряженное и страстное.

– Что я должна делать дальше? – невольно вырвалось у нее.

Он подошел к ней, улыбаясь, и подцепил пальцем бретельку ночной рубашки.

– Ничего. Вам надо только чувствовать, Аннабел, остальное предоставьте мне.

Теперь она боялась даже дышать. То, как он смотрел на нее, как прикасался к ней кончиками пальцев, завораживало. Ее тело было охвачено огнем, и при этом она ясно сознавала: ей нужно только одно – чтобы он овладел ею.

Пирс наклонился и стал попеременно целовать то одно, то другое ее плечо в тех местах, где были бретельки; потом, поддев пальцами, он стал тянуть их и вместе с ними рубашку вниз, обнажая сначала грудь, потом бедра, ноги…

Глядя на нее восхищенными глазами, он провел пальцами по ее соскам, и Аннабел еле сдержала крик удовольствия. Затем его руки стали ласкать ее живот и бедра.

– Какая ты красивая! И слишком роскошная для большинства мужчин.

– Но… не для тебя? – с трудом выговорила она, потому что он гладил ее бедра.

– Может быть, и для меня. – Пирс на мгновение замер и тут же снова прижался к ней губами в глубоком, страстном поцелуе. Его язык проник внутрь ее рта, вызвав новую волну чувственного наслаждения.

Когда их губы наконец разомкнулись, она вздохнула:

– Это нечестно.

Он подтолкнул ее ближе к кровати.

– Жизнь вообще не очень честная штука.

Очутившись посреди белоснежных простыней, Аннабел засмеялась, но довольно неуверенно.

– На мне ничего нет, а ты все еще одет.