заполняя долину и лес бесчисленным множеством своих представителей. И, как

и должно было случиться, через какое-то время я стал свидетелем  появления

гуманоидов. Я был невыразимо счастлив - наконец-то в этом  самом  красивом

уголке Земли у меня будет  компания;  я  с  нетерпением  ожидал  появление

настоящего разумного, современного человека.

   Это появление не заставило себя долго ждать. Но не успел я им  крикнуть

(настолько быстро стала раскручиваться спираль времени), как  увидел,  что

там, где был девственный  лес,  уже  выросли  города;  и  пока  я  пытался

спуститься к ним туда, в долину, небо заволокли так  хорошо  мне  знакомые

ядовитые тучи заводского дыма, а свежая зелень приобрела болезненно  серый

или красно-коричневый цвет. В полном отчаянии я отвернулся  от  изгаженной

долины и побрел по плато в поисках другого, не разоренного еще уголка...

   Но вот я проснулся, и оказалось, что лежу я не на  волшебном  плато,  а

все в том же покореженном автомобиле. Я тяжело вздохнул, понимая  даже  во

сне, что в моем погибающем мире нельзя и мечтать о такой долине. Толком не

отдохнув, но полный желания двигаться  дальше,  я  выбрался  из  машины  и

продолжил нелегкое восхождение на сей памятник труду  человеческому.  Гора

автомобилей стояла как одинокое надгробие  на  всепланетном  кладбище  для

людей и всех живых существ, которых мы обрекли на смерть вместе с нами. И,

конечно,  было  уже  слишком  поздно  лить  бесполезные  слезы  или   даже

заниматься поэтическими сравнениями: я карабкался  вверх  -  только  чтобы

спастись от мертвого прошлого и от мертвого настоящего.

   Ветер становился все холоднее (я уже взобрался высоко), но я все лез  и

лез, цепляясь за выступы крыльев и проржавевшие дверные ручки автомобилей.

Я не смотрел вниз, но мне снилось, что  я  вижу  себя  ползущего  дюйм  за

дюймом вверх по стальному шпилю, а внизу земля скрыта  клубящимися  тучами

песка. Стало совсем холодно, в разреженном  воздухе  дышать  было  трудно.

Через какое-то время пришлось  остановиться  -  я  задыхался.  У  меня  не

оставалось сил ни продолжать лезть вверх к  заветной  цели,  ни  повернуть

назад. Я уже совсем не мог дышать, даже  отравленный  ветер  предал  меня;

воздух был слишком разрежен и ядовит, чтобы  выжить.  Я  отчаянно  пытался

наполнить легкие кислородом - сон-мечта превратился в кошмар.

   С криком я проснулся. Оказалось, что во сне я сорвал с себя противогаз.

Не знаю, сколько времени я дышал  нашим  так  называемым  "воздухом",  но,

несомненно,  достаточно  долго,  чтобы   это   повествование   значительно

сократилось.

   На деревьях, на домах

   Первые снежинки радуют глаз.

   И еще танцуют при этом!

   Джо Алек Эффинджер, 15.11.67

   - Эй, дядя Кэйлиб! Чтой-то вы так рано поднялись сегодня?

   - Да вот, решил опять поглядеть на этих чертовых жуков. Не могу  спать,

когда знаю, что они  где-то  там  ползают.  Зима,  кажется,  обещает  быть

тяжелой.