— Здесь, — протянул он записку столь же измотанному японскому лейтенанту, — список обнаруженных неисправностей искровых аппаратов. Все их удалось устранить, но я был бы признателен, если бы Вы телеграфировали этот перечень в штаб-квартиру компании. Возможно, это поможет нам поднять надежность связи в будущем. Что касается запасных частей, я выделил двойной комплект на «Микасу», «Сагами» и «Ивате», как на флагманы броненосных отрядов, а также на все три авизо. К сожалению, на остальных кораблях мы будем иметь сокращенный комплект.

— Это согласовано с командованием, — кивнул лейтенант. — Я немедленно отправлю Вашу телеграмму, Роунд-сан.

Разумеется, он лгал. Не то, чтобы он не доверял этому шатающемуся от усталости гайдзину, восхитившему его и всех радиотелеграфистов своими познаниями, изобретательностью и работоспособностью, но никто не должен был знать точную дату выхода Объединенного Флота к базе русских. Поэтому телеграмма будет отправлена по адресу только через двое суток после ухода эскадры.

* * *

 — Ну-с, — заметил не пожилой, а без всяких скидок старый моряк в кителе с лейтенантскими погонами, — что я могу сказать…

Он отложил на край стола массивные гуттаперчевые наушники и пошуршал бумажками, покрытыми непонятными закорючками, местами напоминающими нотную грамоту.

— Я могу отметить, что за эти три дня мне и моим молодым коллегам удалось определить около двух десятков различных эм-м… голосов. Знаете ли, каждый музыкальный инструмент, будь то скрипка, фортепьяно или даже барабан, имеет свои особенности.

Офицеры вспомогательного крейсера «Рион», не чуждые музицированию во внеслужебное время и потому чрезвычайно гордые тем, что один из известнейших русских композиторов современности Николай Андреевич Римский-Корсаков вновь надел морскую форму, согласно кивнули. Старик продолжил.

— Причем каждому из этих «тембров» соответствовали свои позывные. Зато почерки «исполнителей», я имею в виду радиотелеграфистов, демонстрировали забавную закономерность. Одна группа, от пяти до семи искровых станций, слышима была весьма плохо и имела свой почерк для каждой станции. А другая, из четырнадцати «инструментов», которые мы слышали достаточно хорошо, подавала свой голос весьма любопытным образом. Сначала каждая из этих станций исполняла своего рода несколько гамм, причем почерком, принадлежащим довольно ограниченному набору «настройщиков» или, скорее наладчиков. Временами их «концерт» был довольно коротким, а иногда — достаточно длинным. Наладка примерно половины станций занимала довольно много времени. А уже потом станцию опробовали те «музыканты», которым предстоит на них играть.

— Вы считаете, имела место проверка передатчиков четырнадцати собранных в одном месте кораблей японского флота? — уточнил командир рейдера Троян. — А пять искровиков в этой проверке не участвовали?

— Выводы — это скорее Ваша епархия, Пётр Аркадьевич, — вздохнул старый композитор, — или вон Алёшеньки.

— Разрешите мне, господин лейтенант? — вскинулся прапорщик по адмиралтейству Алексей Петровский, пришедший на крейсер с должности преподавателя Минных офицерских классов. — Хотя пеленгационная аппаратура работает пока не вполне надежно, можно с известной уверенностью говорить о том, что все эти четырнадцать «громких» передатчиков излучают из района Иокогама-Токио, тогда как примерно половина оставшихся находилась значительно западнее, в Сасебо, а остальные — значительно севернее, вероятно, где-то на Хоккайдо.