— Но они же все равно будут фальшивыми.

— А как иначе? Или ты предпочитаешь воровство? Не будем же мы зарабатывать деньги в поте лица. Каков я тебе в качестве бэйбиситтера? — И мистер Смит зашелся надтреснутым колокольчиком.

— Излагай свой план, — поморщился Старик.

— Свои дензнаки туземцы изучили в совершенстве, — продолжил Смит, справившись с приступом веселья. — Но с японскими банкнотами они знакомы плохо, японских закорючек читать не умеют. А если я еще и выглядеть буду чистым японцем, ни один банковский клерк не заподозрит подвоха.

— Что ты собираешься делать с японскими деньгами после того, как я их создам?

Мистер Смит посмотрел на непонятливого собеседника соболезнующе.

— Я их поменяю в банке.

— На что?

— На настоящие доллары. Старик замер как вкопанный.

— Гениально, — прошептал он. — Очень нечестно, но гениально.

В этот момент из-за угла вылетел автомобиль с синим фонарем на крыше; заскрежетал тормозами, развернулся, ободрав бока сразу нескольким припаркованным машинам, и перегородил мостовую. Старик и мистер Смит инстинктивно подались назад, но и с тыла, уже прямо по тротуару, несся полицейский мотоциклист, а за ним еще один. Затем примчался второй автомобиль, тоже с истерическим воем и скрежетом. Оттуда посыпались люди, все в штатском. Те, что постарше, были в шляпах. Размахивая оружием, люди подхватили Старика и мистера Смита, потащили их к машине и заставили положить ладони на капот, а сами принялись деловито прощупывать просторные одежды арестованных.

— Что я тебе говорил? — заметил мистер Смит. — Надо менять внешность. Не сейчас, так чуть позже.

— Что такое?! — прикрикнул на него главный из людей в штатском.

— Да, чуть позже, — согласился Старик.

Их рассадили по машинам и отвезли на городскую окраину, к какому-то гигантскому зданию.

— Это что, полицейское управление? — спросил Старик.

— Госпиталь, — ответил старший из фэбээровцев, капитан Гонелла.

— Ах, госпиталь.

— Ведь ты, папаша, совсем чокнутый, — промурлыкал Гонелла. — И твой дружок тоже. Попробуем доказать, что вы ни хрена не соображали, когда печатали денежки. Действовали в состоянии умопомрачения. Дадим вам шанс. Только уговор: мы поможем вам — вы поможете нам. На все вопросы доктора отвечать без утайки. Я тебе не подсказываю, что ему говорить. Просто играй по правилам. Тебя спросили — ты ответил. Ясно? И покороче. Можешь нести любую чушь, тут это в порядке вещей, но не утомляй доктора… Ладно, я не имею права на тебя давить… Только вот еще что. Без этих ваших исчезновений, договорились? У нас в ФБР такие фокусы не проходят. Не знаю, как ты это проделываешь, и не хочу знать. Но с исчезновениями завязал, понятно? Пока все.

Задержанных препроводили к регистрационной стойке, где восседала до смерти перепуганная матрона — не то старшая сестра, не то что-то в этом роде. Мистер Смит и матрона воззрились друг на друга со взаимным ужасом, впрочем, вполне объяснимым. Пластиковая табличка, прицепленная к халату дамы, извещала, что зовут ее Газель Маккабр. Она обшарила Старика и Смита инквизиторским взглядом выпученных глаз противоестественно светлого оттенка — казалось, веки из последних сил удерживают в орбитах два рвущихся на волю вареных яйца. Единственной подвижной деталью на сморщенном, застывшем личике был рот. Он алел незаживающей язвой и непрестанно подергивался, словно мисс Маккабр никак не могла извлечь из дырявого зуба остатки вчерашнего обеда.

— Значит, так! — рявкнула матрона (фельдфебели обоего пола почему-то именно этими словами всегда начинают беседу с нижними чинами).