— О, это было частично из-за того чувства, которое он ко мне испытывал, из-за ребенка, которого я носила в себе. — Голос ее снова изменился. — А частично из-за того, что я помогла ему отправить Джека Вудса в тюрьму.

— Вы предлагали ему это?

— Нет, не предлагала. Он сам знал, что, если скроет мои прегрешения, я помогу ему посадить Джека. — Снова пауза. — И я знала, как ему этого хочется. Потому что понимала, как он ненавидит Вудса.

Пэйджит обернулся к Терри.

— Она поняла меня, — тихо произнес он. — Гораздо лучше, чем вам представляется.

— Но вы давали показания раньше Криса, — заметил Стайнгардт. — Вы не знали, что скажет он.

— Так было даже лучше. — Тон Марии стал холодным. — Наблюдая за моими показаниями, Крис видел, что я сделала с Джеком. И знал, что, если он выдаст меня, я буду вынуждена защищать себя, вместо того чтобы повторить эти показания в суде.

Она снова смолкла.

— Все, что требовалось от Криса, — солгать обо мне, и тем самым он спасал беременную женщину и уничтожал Джека Вудса. До сих пор не знаю, чего ему больше хотелось.

Пэйджит оцепенел. Все, окружающее его, — просторный офис, панорама залива — казалось, исчезло. Ему представлялась Мария в описанной Терри стерильной комнате, поверяющая их секреты магнитофону.

— Она сказала мне правду, — произнес он, глядя на Терри. — Для нее эта кассета не опасна. Но меня она может уничтожить.

— А Карло? — возразила Терри. — Представьте себе, что он слушает это.

— Джек Вудс, — спрашивал Стайнгардт Марию. — Что стало с ним?

— Все то, что могло произойти и со мной. — Голос сделался жестоким: — Предстал перед судом, признал себя виновным. Три года заключения — самое малое, что за это могли дать. Его карьера была закончена. Юристом он работать уже не мог.

— У него отобрали лицензию?

— Да. — Мария помолчала. — Гораздо хуже то, что он лишился самоуважения. Когда Джек вышел из заключения, он был уже никто.

— Вы когда-нибудь встречались с ним снова?

— Конечно, нет. — Казалось, ее позабавило это предположение. — Кроме того, у меня была своя цель. В тот день, когда Крис Пэйджит и я уничтожили его, началась моя карьера в журналистике.

— Из-за этого вы испытываете чувство вины?

— Не из-за этого. Джек шантажировал меня, поскольку я кое-что знала, заставил помогать ему, пока я окончательно не увязла в этом. Я ничем не обязана ему. — Подумав, Мария добавила более мягко: — Нет, доктор, я здесь по другой причине. Ее мы даже и не касались.

Что-то в ее голосе заставило Пэйджита сжаться.

— Это связано с Карло? — спросил Стайнгардт.

— Отчасти. — Она говорила как-то нерешительно. — Но и с Крисом. И со мной.

— Ваш сон, — вспомнил Стайнгардт. — Вы в церкви в Париже, просите прощения за свои грехи. Грех — это то, что вы отдали Карло Крису?

Молчание было долгим.

— Да, — тихо ответила Мария.

— Крис — хороший отец?

— Думаю, хороший. — Казалось, в горле у Марии пересохло. — Я старалась не напоминать им о себе. А до этого несколько лет пыталась держать его подальше от Карло.

— Тогда я не понимаю. Вы полагаете, что Крис хорошо относится к Карло. А во сне просите прощения до того, как отдали Карло Крису.