Тридцать тысяч секади ожидания, неизвестности и тревоги ушли в прошлое, остались далеко‑далеко… Решающее слово прозвучало!

  Каждому из четырнадцати показалось в это мгновение, что сверкнула перед глазами САМА ЖИЗНЬ!

  Секади двести молчания…

  Вензот . Ты сказал, учёный обратился прямо к тебе. Разве они знают, под каким обликом ты скрываешься у них?

  Норит сто одиннадцать . Нет. Он обратился к неизвестному пришельцу – значит, ко мне.

  Вензот . Он был так уверен, что ты близко?

  Норит сто одиннадцать . Они это знают. Я говорил с ними.

  Вензот . Тогда не пора ли посылать светло‑синего?

  Норит сто одиннадцать . Пусть он будет наготове. Я не знаю, как они захотят вести решающую беседу, лично или по экранному лучу. Подготовьте все материалы к мысленной передаче. В любом случае я буду рядом с их учёными или одним учёным – это зависит от них. И пусть выбранный вами светло‑синий не покидает помещения пульта. Я уверен: связь потребуется снова, и очень скоро.

  Вензот . Они знают, что у нас совсем мало времени?

  Норит сто одиннадцать. Они знают всё! Обо всем догадались! Больше мне нечего делать на этой планете. Кончаю связь! Мне становится трудно вести разговор и одновременно понимать то, что говорят здесь. А это очень важно для нас. Торопитесь с подготовкой!

  Вензот . Во имя жизни, Норит сто одиннадцать! Желаю тебе получить право прибавить к своему имени ещё слово «последний»!

  Норит сто одиннадцать . Благодарю, Вензот!

  Экран гаснет…

 ГЛАВА 14,

 о том, как было раскрыто инкогнито Норит сто одиннадцать

  Профессор Таран снова сделал паузу (они были часты в его длинной речи) и, не торопясь, отпил несколько глотков воды. Перед ним только что, в третий раз, поставили полный стакан.

  В зале стояла такая тишина, какой никогда не бывает на собраниях даже с очень интересной повесткой дня. Слушатели боялись пропустить слово. Вряд ли нашёлся бы хоть один человек, не захваченный целиком необычайным, фантастическим рассказом о появлении в Солнечной системе «десятой планеты», вынырнувшей, по выражению докладчика, из какого‑то смутно воспринимаемого сознанием нулевого пространства в наш привычный трехмерный мир.

  Единственным, кто мог бы спокойно слушать об этом, был, конечно, пришелец, но слушал ли он вообще, соглашался или не соглашался с профессором, оставалось неизвестным.

  После нескольких слов, переданных прямо в мозг, минуя слуховой аппарат, гость ничем больше не проявлял своего присутствия.

  Впрочем, надо сказать, что увлечённые докладом люди попросту забыли о нем. Он мог бы сейчас появиться в зале в любом обличье – его не сразу бы заметили. С величайшим нетерпением все ждали продолжения, досадуя на профессора за его манеру делать длинные паузы.

  – Итак, – снова заговорил Таран, – суммируя все изложенные мною факты, относящиеся к появлению планеты‑гостьи, мы должны прийти к выводу, что это появление произошло не по заранее намеченному плану, а до некоторой степени случайно и неожиданно не только для нас, но и для них самих.

  Даже при этих словах, которые несомненно поразили воображение слушателей, в зале не раздалось ни одного возгласа.

  – Почему же это так? – продолжал профессор. – Разве может подобное перемещение целой планеты происходить вне воли её хозяев? Случайность относится не к тому, что планета «нырнула» в нулевое пространство – это, безусловно, было вызвано сознательной волей, – а к тому, что она «вынырнула» обратно в трехмерный мир в случайном для её хозяев месте.