– Видите ли, – пожал я плечами, – когда не ожидаешь, что тебя будут допрашивать о том, что ты видел, то и не обращаешь внимания...

– Ладно, ладно. – Он мог быть весьма ехидным, этот судья. – Машина, конечно, с номерными знаками другого штата?

– Да, но не «конечно».

– Вы только что прибыли в наши края и уже знаете, как выглядят номерные знаки нашего...

– Он сказал, что он из Филадельфии, а мне кажется, что это другой штат. – Судебный репортер кашлянул. Судья смерил его ледяным взглядом и снова повернулся ко мне.

– И вы приехали в Сент‑Кэтрин из...

– Майами.

– На той же машине, конечно?

– Нет, на автобусе. Судья посмотрел на судебного секретаря, который слегка покачал головой, и снова повернулся ко мне. Выражение его лица было отнюдь не дружелюбным.

– Вы не просто беззастенчивый лжец, Крайслер. – Он опустил слово «мистер», и я понял, что время для вежливостей кончилось. – Вы очень плохой лжец. Между Майами и Сент‑Кэтрин нет автобусного сообщения. Вы провели ночь перед приездом в Сент‑Кэтрин в Майами?

Я кивнул.

– В отеле, – продолжил судья. – Но вы, конечно, забыли его название?

– Видите ли...

– Избавьте нас от своей лжи, – подняв руку, прервал меня судья. Ваша наглость не знает границ, и суду это уже надоело. Вы наврали тут уже достаточно – машины, автобусы, Сент‑Кэтрин, отели, Майами – ложь, все ложь. Вы никогда не были в Майами. Как вы думаете, зачем мы держали вас под замком трое суток?

– Ну, скажите мне, – подбодрил я его.

– И скажу. Чтобы сделать запросы. Мы послали запросы в иммиграционную службу и в каждую авиакомпанию, самолеты которой летают в Майами. Вашей фамилии нег в списках пассажиров и в списках лиц, въехавших в страну. И никто в тот день не видел человека, похожего на вас. А на вас трудно не обратить внимания.

Я знал, что он имеет в виду: я сам пока не встречал человека с ярко‑рыжими волосами и черными бровями. Сам‑то я привык к своему виду, но должен признать, что для этого требуется время. А если добавить к этому мою хромоту и шрам от правой брови к уху, то о таких приметах для опознания молят бога все полицейские.

– Как мы смогли установить, – холодно продолжил судья, – один раз вы сказали правду, но лишь один раз. – Он вопросительно посмотрел на юношу, заглянувшего в дверь:

– Только что получено для вас, сэр, – с нервозностью произнес юноша и протянул конверт. – Радиограмма. Я думал...

– Положи на стол. – Судья посмотрел на конверт, кивнул и повернулся ко мне:

– Как я уже сказал, один раз вы не соврали – сообщили, что приехали из Гаваны. Так оно и есть. Вы забыли это там, в полицейском участке, где вас арестовали, чтобы допросить и отдать под суд, – он сунул руку в ящик стола и вытащил маленькую бело‑голубую с золотом книжечку. Узнаете?

– Британский паспорт, – спокойно ответил я. – У меня глаза не телескопы, но допускаю, что это мой паспорт, в противном случае вы бы не стали так приплясывать. Если все это время он был у вас, то зачем...

– Мы просто хотели установить, насколько вам можно верить, и установили, что вы законченный лжец и верить вам нельзя. – Он с любопытством посмотрел на меня. – Вы, естественно, должны знать, что это означает: раз у нас есть паспорт, то у нас есть и еще кое‑что на вас.

Кажется, вас это не взволновало. Вы либо очень хладнокровны, Крайслер, либо очень опасны. А может быть, вы просто глупы?

– А чего бы вы хотели от меня? – спросил я.