– А чего бы вы хотели от меня? – спросил я. – Чтобы я упал в обморок?

– Наши полиция и иммиграционная служба находятся, по крайней мере сейчас, в хороших отношениях со своими кубинскими коллегами. – Он, казалось, не слышал моих слов. – В ответ на нашу телеграмму в Гавану мы получили не только этот паспорт. Мы получили много интересной информации.

Ваша фамилия не Крайслер, а Форд, вы провели два с половиной года на островах Вест‑Индии и хорошо известны властям всех основных островов.

– Слава, судья. Когда имеешь столько друзей...

– Дурная слава. За два года три тюремных заключения на небольшой срок, – читал судья Моллисон по бумаге, которую держал в руке. – Никаких определенных средств к существованию, за исключением трехмесячной службы в качестве консультанта в гаванской спасательной фирме. – Он посмотрел на меня. – И чем вы занимались в этой фирме?

– Я сообщал им глубину.

Судья задумчиво посмотрел на меня и снова обратился к бумаге: Пособник уголовников и контрабандистов. Главным образом уголовников, которые, по имеющимся данным, занимались хищением и контрабандой драгоценных камней и металлов. Разжигал или пытался разжечь беспорядки среди рабочих в Нассау и Мансанильо в целях, не имеющих, как подозревается, ничего общего с политическими. Депортирован из Сан‑Хуана, Пуэрто‑Рико, Гаити и Венесуэлы. Объявлен персоной нон грата на Ямайке.

Отказано в разрешении на въезд в Нассау, Багамские острова. – Он прервал чтение и глянул на меня. – Британский подданный, а как‑то не приветствуетесь на британских территориях.

– Сущая предубежденность, судья.

– Вы, конечно, нелегально въехали в Соединенные Штаты. – Судью Моллисона трудно было сбить с толку. – Каким образом – я не знаю.

Возможно, через Ки‑Уэст, высадившись ночью где‑нибудь между Порт‑Шарлотт и Марбл‑Спрингз, но это не имеет значения. Так что сейчас в дополнение к обвинению в нападении на полицейских и ношении огнестрельного оружия без заполнения декларации на него и без лицензии на право владения оружием можно добавить обвинение в нелегальном въезде. Человек с таким «послужным списком» может получить хороший срок. Форд. Однако вам это не грозит – по крайней мере здесь. Я проконсультировался с иммиграционными властями штата, и они согласились, что лучше всего депортировать вас. Нам подобные люди ни под каким видом не нужны. Кубинские власти сообщили нам, что вы бежали из‑под стражи, когда вам предъявили обвинение в разжигании беспорядков среди докеров и, возможно, попытке застрелить полицейского, который арестовал вас. За такие преступления на Кубе дают большой срок.

Человек, против которого выдвинуто первое обвинение, подлежит экстрадиции, а что касается второго обвинения, то мы не получили от компетентных властей никакого требования о вашей выдаче. Однако, как я уже сказал, мы намереваемся действовать не по закону об экстрадиции, а по законам о депортации и депортируем вас в Гавану. Представители соответствующих властей встретят ваш самолет, когда он приземлится в Гаване завтра утром.

Я стоял и молчал. В зале суда было очень тихо. Наконец я откашлялся и сказал:

– Судья, это просто жестоко с вашей стороны.

– А это смотря с чьей точки зрения, – произнес он равнодушно и встал уже, чтобы уйти. Но тут обратил внимание на переданный ему конверт и, сказав «минуточку», сел и распечатал его. Доставая несколько листочков папиросной бумаги, он печально улыбнулся:

– Мы подумали, что следует поинтересоваться у Интерпола, что им известно о вас, хотя сейчас, я считаю, здесь вряд ли содержится какая‑нибудь полезная информация. Мы знаем все, что нам надо.