Обращаясь к Вайленду, Ройал сказал:

– Бумажник пропал.

– Бумажник? – ошибиться в чувствах Вайленда было невозможно – он испытывал явное облегчение. – Значит, это был вор! Ударил, вытащил бумажник и удрал.

– Ваш бумажник? На моей платформе? Возмутительно, весьма возмутительно! – Усы старика встопорщились. В любой день он мог бы пойти преподавать в театральном училище систему Станиславского. – Бог свидетель – мне не хочется защищать вас, Ройал, но на моей платформе! Я сейчас же распоряжусь о розыске, и преступник...

– Напрасно беспокоитесь, генерал, – прервал я его сухо. – Преступник спокойненько положил деньги в карман, а бумажник уже лежит на дне морском.

Кроме того, любой, кто отнял деньги у Ройала, заслуживает медали.

– Ты слишком много болтаешь, приятель, – холодно сказал Вайленд. Он внимательно посмотрел на меня, что мне весьма не понравилось, и более мягко продолжил:

– Это могли сделать для отвода глаз. Ройалу, возможно, врезали и по какой‑то другой причине. Причине, о которой ты можешь что‑то знать, Толбот.

Мурашки побежали по моему телу. Вайленд никогда не был дураком, а я этого не учел. Если у них возникнут подозрения и они обыщут меня, то либо найдут пистолет Ларри, либо обнаружат рану – а они обязательно найдут и то и другое, – и это будет моя прощальная гастроль. Мне стало совсем не по себе.

– Возможно, это надувательство, – сказал Ройал, встал, пошатываясь, пересек комнату, подошел к моему столу и стал рассматривать лежавшие передо мной листы бумаги.

Это был конец. Я сразу вспомнил его слишком внимательный взгляд на бумаги, когда он выходил из комнаты. Тогда я исписал около половины листа и с тех пор не добавил ни единой буквы или цифры. Это станет тем доказательством, о котором Ройал мог только мечтать. Я продолжал смотреть на Ройала, не осмеливаясь взглянуть на бумаги и задаваясь вопросом сколько пуль он всадит в меня, пока я успею хотя бы дотянуться до торчавшей за поясом пушки Ларри. И вдруг услышал разочарованный голос Ройала:

– Мы не там ищем. Толбот чист: все это время он работал, мистер Вайленд, и, я бы сказал, практически без передышки.

Я взглянул на лежавшие передо мной бумаги: вместо испещренной цифрами и буквами полстраницы лежало два с половиной исписанных листа, причем той же ручкой. Лишь при достаточно внимательном рассмотрении можно было бы заметить, что писал другой человек. Однако по отношению к Ройалу листы лежали вверх ногами. Написанные цифры и буквы были такой же бессмыслицей, что и моя собственная писанина, но этого было более чем достаточно – это был пропуск в жизнь, выданный мне Кеннеди, его предусмотрительность превзошла мою собственную. Эх, встретить бы мне его несколькими месяцами раньше!

– Ладно! Видимо, у кого‑то мало денег. – Вайленд был явно удовлетворен и, очевидно, выбросил из головы происшествие с Ройалом. – Как дела, Толбот? – обратился он ко мне. – Время поджимает.

– Не беспокойтесь, – успокоил я его, – все сделано, успех гарантирую.

Пять минут работы внутри батискафа, и все будет в порядке.

– Великолепно, – Вайленд выглядел довольным. Он повернулся к головорезу, который несколько минут назад ворвался в комнату:

– Дочь генерала и его шофер – найдешь их в каюте генерала – должны немедленно прийти сюда. Готов, Толбот?

– Готов.

Я встал, слегка шатаясь, но по сравнению с Ройалом я выглядел достаточно здоровым, и никто моих пошатываний не заметил.

– У меня был тяжелый день, Вайленд. Мне необходимо чем‑нибудь подкрепиться перед спуском.

– Я бы удивился, если Сибэтти и его дружок не пополнили запасы спиртного в баре.