– Хоть на месяц! – Аристократическое лицо Фредерика словно осветилось изнутри. – Хоть на год! Будет кому книги на стол таскать из архива. – А потом, уже спустившись, тихо спросил: – Случилось что?

Мариус только рукой махнул:

– Потом расскажу.

– Фьер Гассет, прикажите ужин подавать. – Фредерик поискал глазами дворецкого. – Давайте, давайте, пусть там пошевеливаются на кухне. Я еще не ужинал, да и мой друг… Ты ведь не ужинал, да?

– Не ужинал, – сказал Мариус.

И позволил тащить себя в гостиную, туда, где нежно-голубые обои в мелкий цветочек, ореховая мебель и образцы старинных гобеленов, в ткань которых еще была вплетена магия. До последней войны, до того, как мир разделила Пелена.

После третьего бокала арвейгерского десятилетней выдержки он рассказал. Фредерик, с удовольствием глядя сквозь полный бокал на сосуд с лайтерами, лишь улыбнулся:

– И это все?

Мариус даже почувствовал легкую зависть. Ему-то хорошо. Сидит себе, заведует эрифрейским архивом, никаких двуликих девок, никаких чужих детей, состояние такое, что вообще непонятно, как оказался в Надзоре. Вернее, понятно. Отец пристроил. Место архивариуса – теплое, хлебное и совершенно безопасное.

– А что, мало? – осторожно спросил он.

– Друг мой, – Фредерик со стуком опустил на стол недопитый бокал, – я не вижу во всем этом ровным счетом ни одной проблемы. Ну подумаешь, мальчик. Пусть тебе толком от родителей ничего не досталось, но с жалованьем приора ты можешь устроить его в лучшую частную школу, человеком оттуда выйдет. Ну подумаешь, девица…

– Двуликая.

– Да хоть трехликая. С руками это ты, конечно, перестарался. А так-то что? Печать Надзора на ней. Пусть живет, помогает твоей Марго по хозяйству. А там, по истечении пяти лет, быть может, выдашь ее замуж – и забудешь все это, как забавное приключение. Проблемы, говоришь… Это у меня, Мариус, проблемы начинают появляться, да еще какие.

Мариус неспешно прихлебывал вино. Какие у Фредерика могут быть проблемы? Беременность какой-нибудь певички? Или промотал папенькино состояние?

Внезапно Фредерик поднялся, пересел ближе, грохоча стулом по паркету, и хриплым шепотом спросил:

– Мариус, вот скажи, насколько ты близок с Магистром?

Мариус прищурился. Нет, друг не выглядел слишком пьяным. И сумасшедшим тоже не выглядел.

– Я вообще с мужчинами не близок, если ты об этом, – процедил Мариус.

– В смысле, духовно близок. Насколько Магистр тебе доверяет? Насколько пускает в свои мысли?

– Да вообще не пускает. – Мариус позволил себе расслабленно выдохнуть. – Кого он когда пускал?

– А Око Порядка ты видел?

– Око? Хм, нет. – Мариус покачал головой. – Ты же знаешь, что оно настолько ценно, что Магистр никого к нему не пускает.

– То-то и оно. – Фредерик нахмурился. – Вот послушай. Ты мой друг, Мариус, я тебе доверяю. Ты же не пойдешь на меня доносить, а?

– Зачем мне это?

Фредерик сжал тонкие губы, откинулся на спинку стула и задумался. Потом окинул Мариуса внимательным взглядом, казалось, в его чистых голубых глазах на миг сталью блеснуло сомнение. Блеснуло и пропало, как рыба в глубине пруда.

– Нам всегда говорили, что последняя магическая война, которая, собственно, положила конец магии в нашем мире, всколыхнула нижние слои астрала и как результат оттуда пришли крагхи.