– Алечка…

– Да, милый, – пробормотала она, смаргивая слезы.

– Пейте, милочка, пейте. Вам есть много нельзя, так сказал ниат Эльдор. Желудок отвык от пищи.

– А сколько я…

– Да вот скоро неделя, – ответила Марго. – Как хозяин вас в дом занес, так в себя и не приходили. Все метались в бреду, матушку звали.

Рука сама метнулась к горлу, нащупала ошейник.

– Занес? – растерянно спросила Алька.

– Ну, мы-то старенькие, – проворчал Робин, – уж не тот я, чтоб девиц на руках таскать. Тут бы самого ноги носили.

– И вазочку вашу не потеряли, – добавила Марго, – я ее пока в гостиной на стол поставила.

Алька посмотрела на молоко. На брата, который взирал на нее с блаженной улыбкой. На добродушного старика, у которого седые бакенбарды воинственно торчали в стороны. На круглолицую старушку в накрахмаленном белом чепце. В груди сделалось колко и больно, а потом слезы снова покатились по щекам.

– Не плачьте, милая, все будет хорошо. – Марго подошла и погладила ее по плечу. – Я вам волосы остригла, не обижайтесь. Новые отрастут, еще лучше будут. А те ваши было уже не расчесать и не промыть.

В душе неожиданно проклюнулся страх. Алька вдруг представила себе, что сейчас на кухню зайдет приор Надзора и будет кричать и ругаться оттого, что его слуги так хорошо отнеслись к двуликой, которую и человеком-то нельзя назвать.

– А где ниат Эльдор? – тихо спросила она, опустив глаза в чашку.

– Так ушел в столицу вчера, порталом, – проворчал Робин. – Сам ушел, а нам сказал, мол, наймите еще слуг и приводите дом в порядок. Обещал вернуться и гостей позвать. Он же теперь приор Роутона, к нему всякие полезные люди будут хаживать.

«Ушел, – повторила про себя Алька. – Слава Пастырю, его здесь нет».

– Когда он вернется? – подняла взгляд на Марго, но старушка лишь плечами пожала.

– Не знаем, милая. У него всякие дела могут быть в столице, мы не спрашиваем.

– Я буду приводить дом в порядок, – решительно сказала Алька, – мне уже гораздо лучше, правда.

Ей очень хотелось хоть чем-то отблагодарить этих добрых стариков, а заодно и попытаться загладить собственный неблаговидный поступок, когда влезла в дом.

– Я тоже буду помогать, – пискнул Тиб, – я вон сколько яблок уже собрал в саду! Во-от такую гору!

– Конечно, будешь, – прошептала Алька.

А сама подумала о том, что Эльдор брал ее на руки. В это было невозможно поверить – она бы скорее не удивилась, если бы он катил ее бесчувственное тело к порогу, подталкивая носками сапог. Надо же, в дом принес на руках. Ну кто бы мог подумать.

Глава 3

Эрифрейский архивариус

Конечно, было огромной, просто непомерно огромной глупостью приводить в свой дом двуликую. Какая это ошибка, Мариус очень хорошо прочувствовал уже в тот момент, когда девка грохнулась в обморок прямо посреди дорожки, не дойдя до дома каких-нибудь пару десятков шагов. Закралась мысль, что она специально это сделала, чтобы его позлить. Показалось даже, что притворяется. Но оборванка лежала неподвижно и совершенно безжизненно, Тиберик как-то осуждающе смотрел своими голубыми глазами-озерами, в которых таяли слезы, а Марго, которая вышла из дома, раскудахталась хуже несушки. Потом подошел Робин, и Мариус кивнул на девку:

– Надо бы в дом занести.

Лицо Робина вытянулось, а бакенбарды встопорщились, как шерсть на загривке у перепуганного кота.