|
Теперь он говорил так, будто родился и вырос в лондонском районе Мейфэр. — Доброе утро, — поздоровался с ним Картер. — Я был по соседству и решил сделать сюрприз Бет. — По-моему, — продолжал Рейли, взяв Картера под руку и подведя его ближе к картине, — это полотно по-прежнему стоит относить к Рембрандту. Взгляните на мазок, присмотритесь лучше, обратите внимание на детали костюма. Разве кто-то из его учеников был настолько хорош? Картер, конечно, не знал ни одного ученика Рембрандта, и авторство портрета его совсем не интересовало. Ему хотелось как можно скорее подняться наверх, найти Бет и узнать, есть ли у нее время перекусить в Центральном парке. Он решил, что это будет идеальная обстановка для того, чтобы сообщить жене о скором визите Руссо. — Мне ужасно нравится этот портрет, — признался Картер. — Но я больше привык оценивать кости, а не картины. — Это верно. Вы специализируетесь в еще более древних вещах, чем я, — тонко улыбнувшись, сказал Рейли. Он был небольшого роста, подвижный, одетый с иголочки. Бет как-то раз проболталась Картеру, что седина на висках у Рейли не настоящая — это творение его парикмахера. По всей видимости, Рейли считал, что благородная седина придает ему более значительный вид, вид человека, которому можно доверять. — Швейцар мне сказал, что Бет наверху, — проговорил Картер, осторожно высвобождая руку. — Знаете, какое различие между неоспоримым авторством и формулировкой «школа такого-то»? — Боюсь, сразу не отвечу. — Миллионы, мой мальчик, миллионы. А когда речь идет о таком портрете маслом? Тут мы имеем разницу в пятнадцать — двадцать миллионов. — Интересно, — кивнул Картер. Он не прекращал попытки пройти к лестнице. — Бет принимает нового посетителя, — предупредил его Рейли. — Вынужден попросить вас не отвлекать ее, если она его еще консультирует. Вот оно что. У Картера уже создалось впечатление, что Рейли его нарочно задерживает, теперь ему стало ясно почему. Бет была самым лучшим специалистом в галерее Рейли, ее украшением, можно сказать — звездой. Рейли великолепно выполнял работу по оценке рынка и завлеканию богатых покупателей, но именно Бет проводила настоящую экспертизу, именно она так глубоко знала искусство, картины, их происхождение и все об их создателях. — Я просто притворюсь посетителем. — Никто вам не поверит, — бросил через плечо Рейли, устремившись к двери. В галерею вошла молодая дама из высшего света. — Миссис Метцгер! — проворковал он. — Как я рад, что вы к нам заглянули! Держась за медный поручень, Картер поднялся по широкой лестнице, покрытой красной ковровой дорожкой, миновал несколько дверей, за которыми находились кабинеты, и оказался на площадке, дальше вверх уходил еще один лестничный пролет, который вел на второй ярус галереи. Голос супруги Картер услышал раньше, чем увидел ее. Бет говорила что-то о школе рисования. При входе в зал Картер остановился в тени, отбрасываемой лестницей. Бет стояла к нему спиной, а посетитель — рядом с ней. Жена была одета так, как она обычно одевалась на работу: черный брючный костюм из тонкой ткани, белая шелковая блузка; волосы стянуты в короткий «хвост» черной лентой. Она называла этот наряд своим «фраком» и носила его с той же целью, с какой мужчины носят фрак: чтобы слиться с фоном. |
