Неожиданно милицейский «газон» обогнал верткий «жигуленок». Вильнул задом, будто проститутка, приманивающая выгодного клиента, и… резко тормознул. Сержант не успел ни свернуть в сторону, ни затормозить – в"ехал носом в задний бампфер нарушителя.

– Задний ход, падла, и – по нейтралке! – орал москвич, прижимая носовой платок к рассеченному лбу. – Скорей, дерьмовый сявка!

Но было уже поздно. Из пострадавших «жигулей» выскочило трое в натянутых на головы колпаках.

Димка профессионально вырубил сержанта водителя, Юрка выбил из руки москвича пистолет и не менее профессионадбным ударом по горлу отправил его в забытье. Очкарик, позабыв про оружие в кармане, забился в угол сидения и выбивал зубами просьбу о пощаде.

– Милочка, скорей! – Валерка выхватил подружку из салона, поднял на руки и бегом понес к «жигуленку». – Все в норме, милая, все – о, кэй! – на ходу успокаивал он плачущую девушку. Десантники задержались. Вытащили обоймы из пистолетов, выбросили их в протекающий вдоль дороги грязный ручей. Для острастки, в виде задатка, дали по морде трясущемуся очкарику. Предварительно сняв с него дорогие очки. Все это делалось беззвучно и споро, не произнесено ни одного лишнего слова, по которому впоследствии можно вычислить напавших на милицию.

Откатили «газон» на обочину. Издали с удовольствием полюбовались результатами многотрудной работы.

– В порядке, дружище, – содрал с головы чулок Димка. – Теперь газанем… Эх, черт лысый, рацию не попортили! – крепко постучал кулаком по крутому лбу. – Овчарик сейчас подгорода поставит на дыбы… Ходу! Газуй, Юрец!

Завладевший рулем чужой машины Юрка газанул так лихо – пассажиров откинуло на спинки сидений. Димка командовал: вправо… влево… разворот. Одновременно подробно излагал дальнейшие действия.

– Сейчас выбросим Юрца около станции, пусть поторапливается в родной Тихорецк, зарабатывает алиби… Прости, друг, так надо. Морды мы спрятали, а все остальное – наружу… Заберешься к жене под бочок, проконсультируй, что и как сказать, ежели сыскари доберутся… С тобой – ясно… Теперь – с Валеркой и Людкой…

Ловко обогнали пыхтящий автофургон, свернули к станции.

– Быстро, выметывайся!

– А ребят куда?

– Мои проблемы, а тебе знать не нужно – проболтаешься. Устрою – дам знать.

Юрка бодро выпрыгнул из машины, поднял сжатый кулак. Но пассаран! Сказать ничего не успел – пострадавший «жигуль» фыркнул и исчез за углом.

– Сейчас поедем к сестре матери, тетке Горпыне, подзакусим, передохнем. Потом отвезу вас на хутор Ручьистый к дядьке Федору. Место – дай Боже, глуше не отыщешь. Живите сколько душе захочется, надумаете дать деру – звякните по межгороду. Не сами, конечно, через племяша дяди Федора… Запишите телефон.

До станицы добрались в шесть утра.

Увидев на пороге белой, ухоженной хатки дебелую казачку, девушка остолбенела. Пришлось Димке бесцеремонно схватить ее за руку и потащить в хату.

– Времени нет на разглядывания да причитания. Тетка Горпына, принимай гостей, откармливай их, как откармливешь боровков. На все – час времени, потом – сматываемся.

– Боже ж ты мой! – всплеснула пухлыми руками хозяйка. – Милая дивчинонька, все ж приихала! Да ни одна – с парубком… Я ж вас знатно подкормлю, спать устрою… Никуды не отпущу!

Вышедший на голос жены Иван не удивился, будто загодя знал о появлении московской знакомой.