|
Единственный человек, который мог его спасти, находился здесь, в нескольких метрах от него, среди журналистов и фотографов, он стоял в своем лучшем темном костюме, со шляпой в руке, стыдливо отводя взгляд подлеца. Судья, предчувствуя опасность, поспешил спросить: - Вопросов больше нет? Луи вцепился в плечо своего адвоката и что-то горячо зашептал ему, глядя на инспектора полиции глазами, которые, казалось, вот-вот выскочат из орбит. - Позвольте один вопрос. Может ли свидетель сказать нам, что в тот вечер заявил ему обвиняемый? - Точно не припомню. Повторяю, что я ни тогда, ни позже специально подсудимым не интересовался. Кажется, он говорил мне о людях, которые злы на него, и что он боится встретиться с ними на проспекте Победы. - Он не назвал их имен? - Не помню. - А не те ли это люди, что являются подозреваемыми в предыдущем деле, о котором вы только что упоминали? - Прошу разрешения на отвечать и на этот вопрос: дознание еще не закончено. - Согласен, - одобрил прокурор. - Есть ли вопросы у господ присяжных? Нет? Свидетель может удалиться. Суд благодарит вас, господин Плюга, за проявленную выдержку и профессиональную дисциплинированность. Луи расхохотался. Он громко, издевательски смеялся над всем и всеми. Потом, обхватив голову руками, добрых десять минут не шевелился и, должно быть, ни о чем не думал. Затем он опять поднял голову, но выражение его глаз изменилось: казалось, происходящее в зале заседаний его больше не занимает. Порой, как в школьные времена, он следил за полетом мухи или смотрел на фигурки, начертанные в блокноте одним из журналистов, которому сейчас нечего было записывать. Когда принесли утюг и зал дрогнул, Луи бросил беглый взгляд на это вещественное доказательство, которое еще более отягчит его участь. И в наступившей тишине он вновь рассмеялся, потому что даже это доказательство было ложным. Ведь именно из-за принятых им. Малышом Луи, чрезвычайных мер предосторожности утюг оказался здесь. Эксперты, сменяя один другого, осматривали утюг. Малыш Луи не слушал их, он утратил всякий интерес к происходящему. - Признает ли свидетель, что этот утюг мог служить... Луи горько было видеть, с какой нелепой торжественностью они идут по ложному пути и терпеливо пытаются восстановить события в том виде, в каком они никогда не происходили. Не утратившие чувства юмора острословы, присутствовавшие на суде, даже здесь умудрялись смешить публику. - Не забывайте, господа, что тень убитой... Присутствия тени убитой никто не ощущал. По правде говоря, никто ничего не чувствовал. С той минуты, как между судьей и подсудимым прекратились стычки, процесс стал однообразным, и Луи услышал, как один из репортеров сказал адвокатам - Постарайтесь состряпать хорошенький скандальчик к трем часам, чтоб у меня был подходящий заголовок для вечернего выпуска. Мамашу Берт встретили с лицемерной заботливостью. Пример подал судья своим сентиментальным сетованием: - Простите меня, мадам, что я вынужден причинить вам лишние мучения, но, к сожалению... Ей подали стул, попросили фотографов вести себя скромнее. Она еще не видела Малыша Луи. Она даже не знала в какую сторону повернуться, а он смотрел на нее в упор сухими горящими глазами. |
