– Извини меня. – Она сочувственно посмотрела на него и взяла за руку.

– Я знаю, через что ты прошел, ты, должно быть, очень устал.

Они пошли, держась за руки, через роскошную лужайку к огромному дому под золотыми вязами. Дженкинс благодарно улыбнулся спутнице, ощущая ее дружескую поддержку. Ее сильные пальцы сжали руку Ника, как будто ощущали его боль.

Она вдруг остановилась, и ее голубые глаза наполнились ужасом.

– Что с тобой? – прошептал он.

– После этого… – ее голос задрожал, – ты ведь не вернешься туда?

Дженкинс вырвал руку. Он нарочно разорвал эту кратковременную связь. Джей не понимала его. Но он и сам не хотел, чтобы она увлеклась человеком, которому суждено умереть.

– Я возвращаюсь, – сказал он резко.

Они пошли к особняку с пурпурными стенами. Шли напряженно, не касаясь друг друга. Полные губы девушки были сжаты, и он внутренне радовался, видя злость в ее глазах. Это было лучше, чем боль в глазах Карен Дрейк.

Внутри роскошного жилища молчаливый слуга с классическими чертами лица провел Дженкинса в просторную спальню и наполнил ему ванну. Пижама дяди подошла по размеру. Землянин помог завязать ему пояс и сказал, что обед подан.

За обедом его дядя и Адам Гаст все еще говорили о плане слияния. Джей Хардин не участвовала в разговоре, Ник тоже ел молча. Темнолицый шеф‑повар приготовил редкие блюда, но еда не имела сейчас значения для участников обеда. Истощение и болезнь утомили Дженкинса, и от потока юридических терминов и финансовых выкладок у Ника закружилась голова.

– Тебе лучше отдохнуть, – сказал Бранд, когда обед был закончен.

– Не сейчас, – Дженкинс распрямился. – Я должен тебе кое‑что сказать.

– А нельзя ли завтра?

Дженкинс упрямо покачал головой.

– Но мы будем заняты до полуночи, разрабатывая этот план.

– Ты должен выслушать меня, – упрямо настаивал Дженкинс. – То, что я собираюсь сказать, нарушит твой план.

– Хорошо, Ники, – снисходительно сдался дядя. – Я дам тебе час прямо сейчас.

Он обратился к Адаму:

– Можешь продиктовать набросок, пока я послушаю. – Он с улыбкой взял Ника за руку. – Поднимемся в кабинет.

Кабинетом была просторная широкая комната с блестящим баром из черного дерева в углу. Картины на стенах, высокие стеллажи, заполненные книгами… Огромные окна выходили на склон Палласа. На Земле такая комната служила бы признаком среднего благосостояния, но на этой безжизненной планетке, где людей истощала жестокая природа, это казалось вызывающей роскошью.

Бранд налил себе напиток и предложил Дженкинсу:

– Самое лучшее виски в Мандате, – настаивал он. – И похоже, что тебе нужно выпить.

Дженкинс покачал головой:

– У меня нет времени, я должен сказать тебе, что случилось на Фридонии…

– Не волнуйся по этому поводу, Ники. Шалтай‑болтай упал, и его нельзя собрать по кусочкам. – Бранд открыл пачку сигар: – Попробуй, настоящие гаванские сигары.

Дженкинс нетерпеливо отмахнулся.

– Плохие новости, – у него пересохло в горле. – Взрыв послужил причиной…

– Давай не будем о печальном, Ники, – Бранд опустился в легкое кресло и улыбнулся поверх запотевшего бокала. – Тебе, конечно, это кажется ужасным. Я знаю, что эти несчастные были твоими друзьями, но нельзя все время оглядываться назад.