ДЖО. Обсудим. И поторапливайтесь, ребята.

ЭД. Ты понимаешь, что, в общем, получается, Джо? У тебя нет алиби. Если ты не можешь выставить Веберов в качестве свидетелей, то тебе нет никакого смысла выступать в свою защиту.

ТОМ. Он прав.

ЭД. Первое же, о чем тебя спросит прокурор, будет: где вы были в тот вечер, когда произошло убийство? И что ты ему ответишь? У женщины, которой не существует?

ДЖО. Марта объявится.

ЭД. А если она не может объявиться? Вдруг с ней что-нибудь случилось.

ДЖО. Именно поэтому нам надо ее разыскать.

ЭД. А что, если она не может объявиться по другой причине? Что, если ее нет в живых?

ДЖО. Марта жива. Нет! Нет! Она жива.

ЭД. Каковы бы ни были причины, по которым она не может объявиться, явного и бесспорного алиби у тебя нет.

ДЖО (помолчав). И что дальше?

ЭД. Итак, господин председатель, в свете сообщения и прений я предлагаю нанять адвоката.

ДЖО. Адвокаты стоят денег, а у меня сейчас с этим совсем не густо.

ЭД. Я раздобуду денег.

ДЖО. Где?

ЭД. У ребят из союза.

ДЖО. У ребят из союза! Ты хочешь, чтобы их детишки сидели без молока, а они скинулись бы на адвоката для старины Джо Хилла? Благодарю покорно. Я сам влез в это дело, и сам из него выпутаюсь.

ЭД. Причина, по которой ты угодил в тюрьму, личная. Но то, что тебя здесь держат, уже не только твое личное дело. То, что происходит с тобой, — дело всей нашей организации.

ДЖО. Я не допущу, чтобы профсоюз выступал в мою защиту, если я впутался в неприглядную историю, да еще с пальбой в придачу. И это мое последнее слово.

ЭД (мягко, почти ласково). Джо, ты нужен нам. Нам нужны твои песни.

ДЖО. Валяйте, пойте мои песни. Прекрасно. Я могу писать их здесь и просовывать через решетку. Вот одна, наполовину готовая.

ЭД (нетерпеливо отталкивая листок). Джо, ты наш вожак. Подтверди это на деле. Веди себя, как подобает вожаку!

^{Том берет листок с песней и читает ее на протяжении последующей сцены.}

ДЖО. Эд, прекрати!

ЭД (сердито передразнивая Джо). «Эд, прекрати!» Нет, не прекращу. Именно это я и хочу тона втолковать. Ты несешь ответственность за свой талант. Если ты уклонишься от нее, тебя вышибут из наших рядов.

ДЖО. Не вышибут. Закон в нашей стране гласит: человек невиновен, пока не доказана его вина. Они не могут доказать, что я виновен. Что бы они ни пытались сделать, я буду освобожден.

ЭД. Прямо так.

ДЖО. Да, прямо так. Мартин Хендерсон, сын бакалейщика и единственный очевидец, сказал, что я — не тот человек, который убил его отца. Тебе это известно так же хорошо, как и мне.

ЭД. Давай разберемся в этом. Мартину Хендерсону тринадцать лет, и на его свидетельские показания можно спокойно положиться. Так?

ДЖО. Так.

ЭД. Тебя выставили для опознания, и Мартин Хендерсон, единственный очевидец, посмотрел на тебя и сказал… Что он сказал? Повтори мне точно его слова.

ДЖО. Он сказал: «Нет. Это не тот человек, который убил моего отца. Человек, убивший моего отца, был ниже и шире в плечах».

ЭД. Неплохие показания в твою пользу, не так ли? А теперь ответь на мой вопрос: почему после таких показаний тебя сразу же не освободили?.. А ну-ка, Джо, подумай как следует.

ТОМ. У нас так мало времени, а вы тут рассуждаете.

ЭД (Тому). Я буду рассуждать столько, сколько считаю нужным, с твоего позволения. (Джо). И потом, Джо, на предварительном следствии Мартин Хендерсон опять сказал: «Человек, который убил моего отца, был ниже и шире в плечах». Тогда-то уж точно они должны были снять обвинение и отпустить тебя на волю. Почему же ты здесь? Тебе не приходило в голову, что речь, возможно, идет о подтасовке улик?

ДЖО (скромно, почти наивно).