Хант поднял ногу, надавил Сноуи на задницу и сильно пихнул. Очень сильно. Сноуи растянулся, уткнувшись лицом в землю.

– Последний раз повторяю, – произнес Хант. – Я не знаю вашу дочь. Если вы еще когда нибудь встанете у меня на пути, вы уже никогда и никому не сможете об этом рассказать.

Он отряхнулся и пошел прочь, надеясь, что его подопечные еще не ушли.

Элтон Сноуи глядел ему в спину, судорожно пытаясь найти подходящие слова такие, чтобы точнее выразить чувство отчаяния и гнева, переполнявшее его Губы его шевелились. Мысленно, не отдавая себе в этом отчета, он одно за другим отвергал все ругательства, которые казались ему недостаточно обидными. Наконец он изрек получился не столько крик, сколько шипение.

– Поцелуйся со своим черномазым!

Фердинанд Де Шеф Хант услышал эти слова и рассмеялся.

* * *

– Ух ты! – воскликнул Чиун.

– Ух ты! – воскликнула симпатичная блондинка.

И с похожим уханьем пластиковая корзина, подвешенная к колесу карусели на двух тонких стальных тросах, медленно поползла вверх.

– Давай раскачаем корзину, – предложил Чиун.

Глаза его горели от возбуждения.

– Давайте лучше не будем раскачивать корзину, – выдвинула встречное предложение девушка. – Это запрещается.

– Нехорошо со стороны мистера Диснея, – обиженно произнес Чиун. – Зачем он подвешивает такие чудесные корзины, если их даже нельзя раскачивать?

– Не знаю, – ответила девушка. – Но там внизу я видела табличку, а на ней написано: «Не раскручивайте корзины».

– Ух! – воскликнул Чиун.

– Ух! – воскликнула девушка.

– У ух! – воскликнул Чиун.

– У ух! – воскликнула девушка.

– Забавно, как забавно, мистер Дисней, – произнес Чиун. – У ух! – добавил он.

Держа болтающийся на пальце аквариум, Римо терпеливо ждал, пока закончится сеанс катания. Все его внимание было приковано к происходящему наверху. За спиной его стоял Фердинанд Де Шеф Хант. В карманах у него не было ничего, что можно было бы использовать как оружие. Он глянул на землю, но и там не увидел ни единого камешка, хотя бы даже самого крошечного – сплошной асфальт.

Хант обернулся. Рядом он обнаружил павильон под вывеской «Дискобол». За один доллар можно было получить четыре тоненькие жестяные тарелки и попытаться бросить их так, чтобы они влетели в узкую щель в задней стене павильона. Тот, кому удавалось это сделать два раза подряд, получал приз. Но лишь немногие выигрывали, так как тарелки были разнокалиберные, и если одна летела по прямой, то другая могла вдруг ни с того ни с сего взвиться вертикально вверх и ткнуться в потолок.

Хант вытащил несколько мятых бумажек из кармана рубашки, бросил их на прилавок и левой рукой сгреб три тарелки.

– Покупаю, – сказал он служителю. Тот пожал плечами. Ему тарелки обходились по десять центов каждая.

Хант медленно направился в сторону Римо, который по прежнему неотрывно смотрел вверх. Дело обещало быть легким. Сначала белый, а потом – когда корзина спустится вниз – желтый.

По тарелке на каждого. И одна запасная. Промахнуться невозможно До Римо оставалось двенадцать футов. Еще шаг. Осталось десять футов.

Высоко вверху Чиун перестал «ухтыкать». Он увидел приближающегося к Римо молодого человека. Глаза Чиуна сузились и превратились в тоненькие щелочки.

Что то было не так. Он чувствовал это – точно так же, как некоторое время тому назад он чувствовал, что кто то за ними следит. Но как раз в этот момент корзина Чиуна перевалила через верхнюю точку, и колесо загородило от него Римо.