— Нет. Я пойду.

Она подползла к краю кровати, неловко спустила ноги и встала. И, стараясь не думать, как это выглядит со стороны Захара, стала собирать свою одежду.

— Я тебя провожу.

Уля даже оглянулась на Захара от удивления.

— Зачем? Это же в соседний дом.

Он тоже подтянулся к краю постели, встал и повторил упрямо:

— Я тебя провожу.

Уля лишь пожала плечами.

Когда она одевалась, то думала — наверное, нарочно, чтобы не думать о чем-то, о чем думать не следует — о всякой ерунде. О том, например, что сил у нее на то, чтобы идти сейчас в душ, просто нет.

Да и бабушку еще разбудит своими ночными гигиеническими процедурами. Что так и ляжет спать вся в следах греха. Не у Захара же мыться? Хотя, может, это не такая уж и глупая идея и… Нет, надо уходить.

— Держи, — в ее ладонь скользнуло что-то круглое. Это оказалось яблоко с блюда с фруктами.

Ульяна хотела спросить что-нибудь вроде «Зачем?», но почему-то не стала. Кивнула и молча обхватила яблоко пальцами. Оно было круглое и ладно лежало в ладони.

***

— Ты замерзнешь, — Уля смотрела куда-то в середину груди Захара, в развал так и не застегнутой короткой куртки.

— Ты же сама сказала — мне до соседнего дома.

А потом он привлек Улю к себе, прижал — и поцеловал. В губы, каким-то таким поцелуем, от которого у нее закружилась голова похлеще, чем от тех, смелых поцелуев в постели. Когда не в губы, а совсем в другие места. Но голова сейчас кружилась так, что до слабости в ногах.

— До завтра, — шепнул ей Захар прямо в приоткрытые губы. — Точнее, до сегодня. — А потом развернул, подтолкнул к двери бабушкиного дома и напутствовал. — Постарайся выспаться.

***

Утро было милосердным. Настасья Капитоновна дала Уле выспаться, и лишь, когда часы показали одиннадцать, начала будить внучку.

— Улюшка, давай-ка просыпаться, девонька. Уже гости скоро придут, а ты все подушку обнимаешь, — Уля сонно вздохнула и перевернулась на спину. — Что, допоздна вчера с Захаркой засиделись?

Вот слова про Захара — самое лучшее средство, чтобы резко проснуться. И так же резко сесть на диване. Настасья Капитоновна устроилась на краю дивана и с какой-то чуть насмешливой — а, может, Уле это показалось спросонья — улыбкой смотрела на внучку.

И засиделась, и залежалась и даже заскакалась верхом. Ох…

Уля зевнула, пряча за ладонью смущение.

— Ну да, немножко.

— Это ничего, — Настасья Капитоновна похлопала ее по руке и встала. — Сегодня пораньше ляжешь.

Уля смотрела в спину выходящей из комнаты бабушки.

Пораньше ляжешь… Нет, это вряд ли. И она счастливо улыбнулась, довольно и по-кошачьи подтягиваясь. Что-то вдруг твердо уперлось ей в бедро. Ульяна опустила руку. Это оказалось яблоко, которое дал ей вчера Захар. Она наполнила ладонь теплым гладким кругляшом, и улыбку ее стала еще шире. И мечтательной.

А потом Ульяна вспомнила про неврученный подарок — и резко соскочила с дивана. Так, томления и мления оставим до… до прихода Захара! А в том, что он придет, Уля не сомневалась. И это было прекрасно.

***

Костяк лучших людей хора состоял из шести человек. Все это были женщина преклонного возраста, но энергичного характера.

Они шумно рассаживались за раздвинутый по такому случаю стол, громко переговаривались и делились новостям — будто не они вместе пели два дня назад. Но за два дня новостей-то могло накопиться преизрядно.

Настасья Капитоновна хлопотала вокруг гостей, попутно хвастаясь.