|
— Только двадцать копеек! — продолжал тот же зычный голос. — Необходимо иметь на стене, чтобы мухам не заблудиться! — Что я предлагаю… — Секретарь Центрального Комитета партии поглядел на главу Всероссийской Чрезвычайной Комиссии, и тому очень живо вспомнился молодой Иосиф Джугашвили — грабитель банков. На деньги, добытые им, некогда проводился второй съезд партии социал — демократов в Лондоне. — Я предлагаю, Феликс, не допустить раскол в партии и нанести удар до того, как новый Бонапарт пожелает взойти на трон на штыках своих золотопогонных гренадеров. Мы должны заблаговременно разоблачить заговор Троцкого против советской власти, против трудового народа. — Но если такого заговора в действительности нет? — Если такого заговора нет сегодня, он обязательно созреет завтра — это продиктовано самим ходом истории, логикой революционной борьбы. Но тогда предпринимать что — либо будет уже поздно. Можно не сомневаться — наш враг хорошо представляет, куда и когда наносить удар. И он не будет стесняться в выборе средств. Не сегодня, так завтра товарищ Троцкий через верное ему офицерство будет искать связи с белой эмиграцией. Ему жизненно необходимо либо заручиться ее поддержкой, либо достичь нейтралитета, чтобы в решающий момент не ждать от закордонных центров удара в спину. — Сталин достал трубку, набил табаком и не спеша закурил. — У вас, товарищ Дзержинский, имеется опыт удачной борьбы против опаснейшей террористической организации такого сильного конспиратора, как Борис Викторович Савинков. — Вы говорите об операции «Трест»? — Именно так. Я думаю, вам следует хорошенько подумать о новой операции. Ну, скажем, «Картель». Сталин замолчал и выдохнул дым, испытующе глядя на «железного» Феликса, а в комнату влетело залихватское: — Клопы подыхают, блохи умирают, моль летает, тараканы опасаются, мухи промеж себя кусаются. Единственная натуральная жидкость! Верное средство! Купите больше — семейству еще откажете в наследство! — Я полностью с вами согласен, Иосиф Виссарионович, — после затянувшейся паузы медленно произнес Дзержинский. — Это хорошо. Хорошо, что мы поняли друг друга. — Думаю, в этом деле можно использовать подполковника Шведова, проходящего у нас по делу о покушении на товарища Троцкого. Сентябрь 1614 Князь Пожарский медленно проехал меж понурых бородачей со связанными за спиной руками. Чуть поодаль, у самого входа в ямской двор, громоздилась куча брошенного оружия — не абы какого, но все же. — Да — а, братец… — князь Дмитрий погладил седеющие усы, — лихо ты их. На такую — то ораву — и в одиночку! — Отчего же в одиночку? Казаки Варравы в самый раз подоспели. Как и говорено было, — ответил Францишек, в православном крещении — Федор Згурский. — Оно, конечно, верно. Да только в самую пасть ты голову сунул. — Мне место то давно уж подозрительным казалось. В Москву ли, от Москвы ехать по этому тракту, а повелось так — с постоялого двора люди уезжают чуть свет, далее их никто не видит. И по дороге — ни крика, ни шума, ни следов каких. Вот я и сообразил, что отсель из тех, кто пропал, никто, поди, и не выезжал. А что люди сани да кибитки видели — то лишь игра, морок. Сами разбойнички, переодевшись, и ехали. Следы путали. — Молодец, удумал. — Что удумалось, что Варрава надоумил. Он же сам в младые годы разбойничал. Как — то на монастырский обоз напал, а там охрана знатная. Изловили его, да и положили на суку вздернуть, но тут ему свезло — аккурат канун Христовой Пасхи был. |
