– Не издевайся! – сердито сказала она, шутливо ткнув его кулачком под ребра.

Он снова рассмеялся.

Розмари придвинулась к сыну и уютно устроилась на его плече.

За окном мерно мелькали пестрые огни.

– Расскажи о своем визите в Белый дом, – попросила она. – Тебе понравилось?

На протяжении следующих пятнадцати миль Энди описывал достаточно бурную и веселую вечеринку у президента.

– Да, любопытно, – кивнула Розмари, когда сын закончил свой рассказ. Вспомнив жаргон своей молодости, она прибавила:

– Классно погудели.

Энди фыркнул, вздохнул и важно изрек:

– Всем хороши консерваторы. Да вот только, как ни крути, с демократами веселее!

– Это настоящий экспресс, – объяснял Энди. – Остановок только шесть: подземный гараж, холл на первом этаже, затем этажи с восьмого по десятый – и сразу мои апартаменты на макушке. Электронный ключ от комнат – только у меня. Таких суперскоростных лифтов только шесть во всем городе. Две тысячи футов в минуту! В час это будет…

Розмари протестующе замахала руками:

– Избавь меня от технических подробностей! Они стояли, прижавшись друг к другу, внутри тесной цилиндрической капсулы. От телефонной будки кабинку отличала только исключительная роскошь отделки: до уровня плеч красная кожа, а выше и на потолке – полированный металл с тусклым желтым отливом. Кажется, медь. А может статься, и чистое золото – тут все так безумно дорого, что ни за что ручаться нельзя…

Лифт мчался вверх с захватывающим дух ускорением – настоящая ракета!

Энди довольно усмехался, а Розмари было не по себе.

Что за радость, когда твой желудок проваливается куда‑то к копчику!

– Я тут трахался несколько раз, – с ухмылкой сообщил Энди. – Ощущение – непередаваемое!

– А уж этих подробностей я тем более не желаю знать! – с упреком сказала Розмари.

– Ну вот, приехали. Мой пятьдесят второй этаж. Береги нервы: сейчас ты увидишь самый потрясающий вид во вселенной. Всем видам вид!

Створки лифта открылись. Энди вышел первым и щелкнул выключателем. Скрытые светильники залили слабым, призрачным светом огромное великолепно декорированное помещение типа артистической студии. Дальняя стена была целиком из стекла. За ней – россыпь звезд на черном небе, помигивающие огоньки самолетов и внушительная тарелка почти полной луны;

– Ох, Энди, – так и ахнула Розмари, прикусывая губу от восторга.

Он помог ей снять пальто, бросил его на ближайший диван и подвел ближе к стеклянной стене. Розмари долго молча вбирала в себя прелесть этого звездного неба, потом опустила взгляд вниз. Там был темный ковер парка, за которым начиналось море огней Ист‑Сайда – причудливой прелестью они напоминали исполинскую ярмарку.

– Почти идеальная ночь, – наконец нарушил молчание Энди. Он стоял рядом и, обняв мать со спины, поглаживал ее плечи. Розмари откинулась затылком на его грудь и в упоении покачивалась.

Энди наклонил голову к ней, сверкнул зубами в полутьме, поцеловал ее в висок и сказал:

– Правда, я заказывал полную луну. А они, прохиндеи, выставили только три четверти. Придется устроить скандал.

Она улыбнулась. Ей было так хорошо, что не хотелось даже разговаривать. Она нашла его руку на своем плече и молча поглаживала ее.

– Это Уайтстоун‑Бридж, – объяснял Энди, показывая рукой. – А вон там начинается Квинс…

– Изумительно, невероятно… – выдохнула Розмари.

Руки Энди упали ей на талию. Он повернул мать к себе, наклонился к ее уху и с чувством, медленно поцеловал его краешек.