— Шола, готово всё. — Сказал кто-то у очага и вытащил первый прут, с тавром на конце…, и зачем тавро там, ежели глаза жечь собрались?

— Тащите первого. — Приказала бабища богомерзкая и наёмники кинулись к ним. Добрый люд закричал, заплакал и завыл, да и отшатнулся, а кто-то Пирайи в спину ногой как двинул! Вылетел он из толпы, прям Гримкету под ноги. Не успел понять ничего, как прижал его Гримкет коленом к земле, а наёмник руку его вытянул вперёд, и кисть обожгло страшной болью. Пирайи закричал, но больше от удивления — глаза у него вроде на голове растут, а ему руку вот — непонятно как-то…

— Свободен. — Рыкнула рыжая, когда он поднялся на ноги баюкая руку со странным символом выжженным на его коже. Пирайи застыл с открытым ртом. А распутная рыжая бабища в штанах, скривила губы, обошла его с боку, да как пнёт под зад! Подпрыгнул Пирайи и бежать.

Оглушительный хохот провожал его до самых дверей дома…

Странный символ выжгли на ладонях всем, даже младенцам — для них использовали другой символ, крошечный совсем и объяснили родителям, что повзрослев, их дети должны сами прийти за новым символом, покрупнее. Печать Свободных, так они это назвали. Зачем оно нужно было? Никто не отважился спросить, всё казалось каким-то безумным и словно бы во сне, но рыжая баба всё же объяснила им — если печати не будет, их могут взять в рабство. Любой господарь может взять их в рабство и делать с ними что захочет. Вот как. Народ, баюкая обожжённые руки, расходился по домам, в совершенной прострации. Что это было и что значат слова рыжей шлюхи? Господари и так могут делать с ними что хотят — то самой Привы закон, испокон веков он есть. Так зачем печати эти? И какие ещё Свободные? Они и так всю жизнь свободными людьми были, пока господарь Логан не пойми чего, не устроил — непонятно всё это было.

Кто побашковитее, вспомнили слова о рабстве, а они про то слышали много. Господари часто рассказывали, как ужасно живётся крестьянам в Валии, Мэлоне и других местах — там, в отличие от Сабаса, где все крестьяне жили свободными людьми, там, крестьяне в рабстве все были. Их, говорили господари, живьём съедают магические ядовитые черви за любую, даже малую повинность. Детишками малыми кормят собак боевых в армии Империи, и много чего ещё страшного бывает в рабстве. Но зачем им сейчас про это говорили? Ведь в Сабасе рабство строго-настрого запрещено с незапамятных времён — никому в Сабасе не позволено в рабстве держать, никакого человека. А кто ослушается, тому не будет жизни, наказан тот строго будет сразу.

В общем, странный то был день, непонятный и странный…

— Чего хотел? — Спросил наёмник, отпрянув от очага, каковой только что залил водой.

— Как чего? — Удивился Гримтек, а люди за его спиной, недоумённо нахмурились. Гримтек руку протянул, тыльную сторону ладони выставив. — Печать.

— А? — Наёмник отмахнулся от белого дыма, да неудачно — всё равно вдохнул и закашлялся.

В этот момент к очагу Шола подошла и, ухватив железные штыри с выгнутыми на их конце формами для клейма, произнесла, обращаясь к Гримтеку и его людям.

— Тебе нет. Кохан сказал таких как ты не клеймить. Баргов хер мне в гузло, если я знаю почему.

Она ушла к телеге, сбросила железки туда. Один из наёмников подхватил очаг и вскоре все они залезли на коней. Нестройная конная ватага наёмников развернулась и двинулась прочь из деревни.

Гримтек и его друзья, сражавшиеся на штурме Сабы плечом к плечу с воинами короля Логана, ещё долго смотрели им в след, не понимая, что происходит и почему.

* * *

Жизнь странная началась. Селяне работали, ухаживали за полями, за скотиной, всё так же регулярно за повинностями бегали к Гримтеку, а тот так же отмахивался от них, а то бывало, и ругал плохими словами.