Пирайи грустил каждую ночь — господарь со сладким подарком, на песке там остался, стрела ему затылок пробила и из глаза левого вышла. Жаль ему было, такой хороший был господарь! Не то, что этот Гримтек и этот Кохан! Каждую ночь, Пирайи отчаянно молился, прося Приву не гневаться на него за то, что подчиняется он этим фальшивым господарям.

Вскоре вернулись они к своей сожжённой деревне. С них сняли верёвки. Их скарб и скотину оставили посреди единственной улицы села.

— Свободные! — Рявкнул Кохан, сидя в седле своего коня. — Отстраивайте свои дома и живите спокойно, пока отдаёте двадцатину. Подобное больше не повторится на вашей земле. Гарнизон прибудет в замок через несколько дней. В округе разбойников больше нет, а о тех, кто вас ограбил, молва разойдётся далеко — мы постараемся, что бы так было. Те из вас, кто желает присоединиться к гарнизону, могут отправиться в замок уже сейчас и подготовить его к службе.

И уехал. А за ним потянулись и все остальные господари на конях с мечами.

О чём он говорил? Про замок вот, про присоединение? Пирайи ничего не понял.

А вот младшие господари, всё поняли. Они собрались и уехали в замок в тот же день, прихватив с собой Гримтека и свои семьи. Пираи сидел на пеньке — всё, что осталось от его дома. Качал на руках мальчика и всё смотрел, как они уезжают.

Как он теперь будет жить? Господарей больше нет — эти вот, не господари они, а какое-то злое и страшное издевательство над традициями древними и самим этим миром.

— Аааа!!!

А ещё и этот проклятый мальчик! Вечно воет почём зря…

Шло время, жили люди себе спокойно. В полях возились, Приве молились, двадцатину платили, как и положено. Сидел Пирайи на пеньке у дома своего и смотрел на улицу единственную в селе своём. В пальцах вертел трубку заморскую, табаком набитую — тот табак, странное такое дело, что прям и непонятно, то ли магия, то ли ещё чего. Трубку на ярмарке прикупил, что подле замка господаря Гримтека на днях проходила. Торговать со всех сёл народ приехал. Говорят, никто из них даже не пошёл к господарю мзду ярмарочную отдавать — брешут, конечно, никогда такого не было…, впрочем, сейчас много чего такого есть, чего никогда не было. Трубку он себе купил. На свои деньги. Да, у него появились деньги — чудное время нынче, странное и страшное время.

Пирайи закурил, грустным взглядом окидывая дома соседские. Вспомнил, как строили они их из древесины колдовского леса. Всем селом брёвна таскали, что б всем хватило. Двадцатую часть от брёвен, в замок господарю унесли, как и положено — далеко ж их тащить пришлось, чуть не померли, пока утаскивали до замка. Но ничего не поделаешь — король велел двадцатую часть от всего отдавать. Господарь брёвна взял, воины его уже там от ворот брёвна те таскали.

А вот двадцатую часть навозу, что на поля они готовили, почему-то, господарь не взял, обе телеги обратно в село отправил. Странный он — то двадцатину надо ему, то не надо…

Пираи закурил и выдохнул ароматный дым. Голова закружилась, стало хорошо на душе.

Вспомнился добрый господарь, что сношал его и подарки дарил — стало немного грустно, добрый был господарь, хороший. Увы, убили его злые воины проклятого короля Логана.

— Всё. — Шмыгнув носом, сказал мальчик, только что выскочивший из-за угла дома.

— Хорошо, беги теперь куды собирался. — Кивнул ему Пирайи. Мальчик радостно пискнул и убежал — поди с другими такими же сорванцами деревенскими играть побежал.