— Садитесь, Милорд довезет!

Они вскочили в фиакр, который покатился к бульвару Рошшуар, и через полчаса остановились перед «Черной бомбой» как раз в ту минуту, когда Миньоле возвращался к своим товарищам.

— Это, должно быть, возвращается Жан Жеди, — сказал один из гостей.

Миньоле невольно смутился, его занимала мысль, заметил ли Жан кражу и подозревает ли ее виновника.

На лестнице, потом в коридоре послышались поспешные шаги.

Дверь отворилась, и на пороге появился Рене в сопровождении доктора.

При виде незнакомых лиц в комнате водворилось глубокое молчание.

— Господа, — спросил Рене, осматриваясь, — Жан Жеди здесь?

— Он вышел ненадолго, — ответил Миньоле.

— Но он здесь, в ресторане?

— Нет, он уехал на свидание, которое назначено ему в Бельвиле, у него дома.

— Свидание!… После полуночи!… — воскликнул Рене. — Это маловероятно!…

— А между тем это правда. Его товарищ Рене Мулен ждет его там.

Рене пожал плечами:

— Я Рене Мулен и не назначал ему никакого свидания.

— Нечего сказать, хорошая шутка, — смеясь, сказал Миньоле. — Вы уверяете, будто не назначали ему свидания, а он получил ваше письмо.

— Мое письмо?…

— И в доказательство я вам покажу его, — пробормотал Альбинос, язык которого едва ворочался, — посмотрите.

Рене схватил письмо и, едва бросил на него взгляд, как громко вскрикнул от ужаса.

— Что такое? — в один голос спросили все.

— То, что теперь Жан Жеди, вероятно, уже мертв, — и прибавил, обращаясь к Этьену: — Моим именем воспользовались, чтобы завлечь Жана в западню, точно так же сделали это с Бертой. Идемте скорее, но я боюсь, что мы придем слишком поздно.

И он увлек за собой доктора, оставив гостей в сильном удивлении.

— Ну что? — спросил Лорио при виде племянника и Рене. — Нашли Жана Жеди?

— Жан, по всей вероятности, теперь убит. Скорее, господин Пьер, везите нас.

— Куда?

— В Бельвиль, улица Ребеваль.

— Улица Ребеваль? Я недавно возил туда одного господина, приехавшего из Гавра.

— Это он, Жан. Поезжайте скорее!

«А! Черт возьми, — думал Лорио, садясь на козлы и пуская лошадь в галоп. — Если бы я знал!… Но я не знал!»

В тот же самый вечер, около десяти часов, Анри де Латур-Водье отправился в дом на улице Берлин к мистрисс Дик-Торн.

Гостей было очень немного: человек двадцать составляли маленький, интимный кружок.

— Увижу ли я сегодня моего друга Этьена? — спросил он у вдовы.

— Не могу ответить на этот вопрос. Хотя господин Лорио не может сомневаться в нашем расположении, но тем не менее с некоторого времени он очень редко бывает. Мы прощаем ему, зная, что он очень занят.

— Да, действительно. Этьен жертвует удовольствиями ради работы.

— Точно так же, как и вы, — сказал один банкир, лет пятидесяти, друг дома. — Говорят, что вы трудитесь без устали.

— Да, действительно, меня привлекает все, что относится к моей профессии.

— Ваша профессия прекрасна, — смеясь, сказал банкир, — но в то же время опасна.

— Опасна?… Что вы хотите этим сказать?

— Очень простую вещь. Не правда ли, что верх адвокатского таланта есть умение обманывать судей прекрасными словами, опровергать очевидность, превращать истину в ложь и наоборот, чтобы, наконец, добиться оправдания преступника?

Анри вздрогнул: услышанные им слова позволяли ему достичь цели и давали предлог начать желанный разговор.