Немолодого сотрудника московского уголовного розыска провели, как мальчишку детсадовца. Он искал бандитскую шестерку на стройке, среди офицеров отряда, пытался расколоть ротного старшину. Охотно поверил Серафиму, который умело подставил свою ничего не знающую и даже не подозревающую сожительницу.

Настоящий «бурдюк» – только не с вином, со зловонным настоем подлости и предательства.

– За сколько продался, Серафим?

– Дак уж не продешевил, – снова ухмыльнулся толстяк. – Прапорщикова жалованья рази на каши хватает, а я ещё и ветчинки желаю, и новый дом построить для законной супруги задумал… Не понять вам меня, Тарас Викторович, в жизнь не понять!

Говорит, издевается, а сам легонько водит перед лицом Добято дурацким своим арбалетом.

– Мент просит открыть ему, кто нас предупреждает об опасности. Как думаешь, выполнить эту просьбу или умолчать?

– Умолчать, босс, – торопливо прошепелявил Толкунов. – Прошу…

– Трусишь, сявка? В штаны наложил? Я уже дал добро – выполню. Все, мент, очень просто. Батя дает условную телеграмму супруженнице Бурдюка, та дублирует её в отряд. Вот и все.

Действительно, просто, черти бы тебя драли за печенку, ругнулся про себя сыщик. Получает супруженница условленную телеграмму из Москвы: встречайте племянника, вылетает тогда то. Отбивает любимому супругу такой же текст, либо – заболела, на такое то число вызвала врача. Естественно, телеграфирует на службу, о любовных шалостях заботливого супруга она, конечно, не знает. Борька доставляет телеграмму на медвежьепадьевскую почту, сестричка Евдокии передает её в отряд. Жирный Толкунов немедля предупреждает босса…

– Как же вы, Тарас Викторович, не разобрались, – подхватил прапорщик, размахивая арбалетом. – А ещё – московский сыскарь…

– Хватит тебе раскланиваться! – зло прикрикнул Гранд. – Веди сюда дамочку.

Серафим скрылся в кухне и через пару минут втолкнул в горницу… Александру. Тарасик про себя охнул, кроме головы, заныло сердце. Как же так, Сашенька, за что тебя?

«Травяная колдунья» со связанными руками и с гордо поднятой головой вовсе не походила на пленницу. Она смотрела не на Гранда и его подельников – на Добято. Губы её шевелились. «Не бойся, милый, не поддавайся, мы – вместе, это – главное!»

– Не знакомы? – издевательски пропел убийца. – Могу представить. ментовская подстилка… Итак, что порешим? – отвернувшись от пленницы, Гранд воткнул вопрошающий взгляд в сыщика. Не посмотрел – именно воткнул! – Повторяю: проведешь к железке – пальцем не трону. Любитесь, размножайтесь… Откажешься – замочим. И тебя, и её. Точно так же, как замочили дерзкого молокососа Кустова, болтливого Чудака, подсматривающего да подслушивающего Тетькина, твоего дружка – грубьяна и хама Парамонова… Как говорится в детективных романах, ожидаю твое решение в течении пяти минут. Извини, больше дать не могу.

Он картинно поднял изящную руку, отодвинул манжету рубашки. Отсчитывая минуты, манерно шевелил губами… Одна… две…

Сразу сдаваться нельзя – заподозрит обман. Понимает, упырь, не так уж легко согласиться на предательство. Тем более, человеку, всю свою сознательную жизнь отдавшему нелегкой службе в уголовном розыске.