Удержаться помогла узкая рука соседа, больно сжавшая коленку…

К вечеру наконец добрались до Медвежьей Пади.

В штабе и в его окрестностях – ни одного офицера. Услышав о приезде страшного Виноградова, они предпочли разбежаться по квартирам, попрятаться в строящихся зданиях, укрыться в прорабках либо в ротных каптерках.

Комиссию встречал один Толкунов.

Привычно втянув живот и выпятив грудь, он, вбивая подошвы в раскисшую грязь, подошел к машине.

– Товарищ полковник, временно исполняющий обязанности начальника тыла отряда прапорщик Толкунов!

– А где настоящий тыловик? – повернулся Виноградов к стоящему позади командиру отряда. – В нужнике сидит со страха или – под койкой прячется?

– В отпуске…

– Нашел время отдыхать, бездельник! Отряд нужно готовить к зиме, а вы отпустили… Так поступить способен только командир, который не заботится о солдатах… Впрочем, это отдельная тема разговора… Ну, что ж, «врио», показывай дорогу. В какой халупе придется нам ночевать?

– Почему в халупе? – обидчиво поджал губы Серафим. – Подготовлена часть казармы. Отдельные комнаты, общая зала… Разрешите провожу?

– Понятно, – все так же ехидно протянул полковник. – Комиссии – раздолье, по три койки на брата, а бедные солдаты станут спать друг на друге.

– Почему друг на друге? – снова удивился находчивый прапорщик. – Треть роты трудится в ночную смену. Кроме того, на об»екте имеется запасная казарма для отдыха.

Знатно развернулся «сыщик юрист», усмехнувшись, подумал Парамонов, за короткое время умудрился переселить два взвода, постелить на кроватях чистое белье, стащить в комнаты более или менее сносную мебель. Если бы не малое звание и не законный интендант, сейчас лежащий вверх пузом на черноморском пляже, с удовольствием бы оставил Толкунова на временно занимаемой им должности.

Будто подслушав лестные для него мысли командира, прапорщик вертелся юлой, везде поспевал – и в комнатах, и в выдраенной до блеска умывалке, и в таинственной части казармы, названной им «залой», куда специально поставленный дневальный никого не пускал.

– Прошу помыться, побриться и пожаловать на скромный ужин, – тоном завзятого тамады трещал Толкунов. – Вот в эту залу…

Дневальный посторонился, застыл, подняв к пилотке согнутую ладонь. Виноградов кивнул и молча ушел в предназначенную ему комнату. Майоры скрылись в своей. Толкунов, одобрительно потрепав по плечу дневального, скользнул в «залу».

Подполковник не решился, последовать его примеру, хотя ничего дурного в этом не было. Наоборот, хозяину, вместо того, чтобы болтаться в коридоре, всеми писанными и неписанными законами положено проверить, как накрыт стол, расставлены стулья, есть ли «музыка».

И все же командир отряда упрямо стоял рядом с дневальным, изучая вывешенную – конечно, для комиссии – документацию. Распорядок дня… Расписание занятий… Время построения на работу и после работы. Все это давно обсосано, выверено и утверждено.

Как и ожидал Парамонов, первыми из своих комнат вылупились два майора. Небось, проголодались бедолаги. Остановились рядом с Парамоновым.

– Вы не особенно переживайте, Сергей Дмитриевич, – посочувствовал чернявый. – Такой уж человек наш полковник, его не переделать.

– Да и не со злости он ко всем клеится, – вступил в беседу второй, с большими залысинами. – С него тоже семь шкур спускают, с песочком продирают за каждое ЧП.

– Откуда вы взяли, что я переживаю? – деланно удивился отрядный – На всякий чох не наздравствуешься, от каждого матерка не отбрешешься. Брань на вороту не виснет – старая истина.