Насмешливый вопрос правомерен, ибо служба безопасности допустила болезненный для её имиджа прокол: плохо изучила прибывшего в отряд офицера, не покопалась в его внутренностях. До чего же хочется носатому оправдаться… не оправдываясь, убедить собеседника в том, что Королев – действительно Королев! Тогда все становится на свои места: обескураженный сыскарь убирается во свояси, ФСБ потихоньку исправляет свои ошибки.

Шалишь, братишка конкурент, равнодушно подумал сыщик, ничего у тебя не получится, на руках у меня – все козыри и все тузы. Типа трех фотокарточек и показаний друга зверски убитого капитана. Кроме этих «козырей», имеется ещё сыщицкое чутье и сидящие в глубине души образы растерзанных Убийцей Николая и Галины.

– Настаиваю. Уверен, – односложно подтвердил Тарас Викторович. Подражая собеседнику, щелчком сбросив с носа слишком уж нахального комара. – Разве имеются другие версии?

– Имеются, – неуверенно проговорил особист. – Не забывай какой об»ект возводит рота, возглавляемая капитаном. Все на стройке тщательно проверены, имеют соответствующие допуски. Система проверок отработана и сбои невозможны. Твою версию сообщили из Хабаровска, но я с ней категорически не согласен. Поэтому криминальное прошлое Королева отпадает. Убежден, капитана похитили. Похищение не обошлось без зарубежной разведки. Схватили капитана, упрятали в тайге и сейчас выдаивают из него секретные сведения… Из этого и следует исходить.

Добято иронически вздернул правую бровь, пожал плечами. Зациклились госбезопасники на шпионаже, ищут агентов зарубежных спецслужб везде: в постелях любовниц, на свинофермах, в унитазах. Неужели и у этого фээсбэшника работает тот же гипноз, что у его начальников? Или – придуривается, набивает себе цену?

Конечно, Тарасик – не восторженный поклонник всеобщего разоружения и сердечной дружбы с тем же ЦРУ. Шпионаж был, есть и будет. Но в данном случае происками зарубежных спецслужб даже не пахнет – примитивная уголовщина. Да и что секретного может таиться в мозгу командира роты? Уж если и похищать, то начальника строительного участка либо кого нибудь из ракетной части!

Но портить отношения со всезнающим госбезопасником не хотелось. В конце концов, он – единственная опора одинокого сыщика. Если не считать командира отряда.

– Ради Бога, исходи. Только мне не мешай. Знаешь, что происходит на кухне при двух хозяйках? – особист недоуменно вытаращил глаза. – Вижу, не знаешь. Бардак получается, вот что! Супы пересолены, картоха пригорает, котлеты пережариваются… Вот так! – торжествующе воскликнул Тарасик, пристукнув ещё одного комара. Будто вторую, мешающую ему «хозяйку». – Поэтому либо мы скоординируем свои планы, либо – жопка об жопку, кто дальше отлетит!

– Что ты имеешь в виду под «координацией» планов? – потерзал нос Михаил, будто подоил корову. – Если считаешь – криминал, а я – шпионаж, о какой координации можно говорить?

– Очень просто. Ты передаешь мне свою информацию, я тебе – свою. Остальное – по ходу дела. Клеймо шпиона так легко не приклеивается, значит, имеешь за пазузой соответствующие факты.

Особист закурил очередную, десятую по счету, сигарету. Похоже, никаких фактов у него не было, единственное желание – спровадить настырного сыскаря, не дать ему копаться в чужом бельишке.

Наверно, комары уже привыкли к табачному дыму, принялись чаще и чаще пикировать на толстый нос Михаила и лысину Тарасика. Злющие укусы мешали думать и говорить.

Собеседники помолчали. Смолили сигарету за сигаретой, хлестали себя сорванными ветками. Предложение сыщика повисло в воздухе, он не услышал ни отказа, ни согласия.