|
Вот и все. Джон был совершенно сбит с толку. - Не беспокойтесь, - мягко сказал Пуаро, - мы можем обойтись и без этого. И вообще, раз уж вы меня пригласили, пойдемте лучше завтракать. В столовой собрались все обитатели дома. При сложившихся обстоятельствах мы, конечно, представляли из себя не слишком веселое общество. Люди всегда мучительно переживают подобные события. Естественно, правила приличия требовали, чтобы внешне все выглядело, как всегда, благопристойно, но я несколько раз спрашивал себя: "Так ли уж трудно собравшимся сохранять спокойствие"? Что-то не видно было ни заплаканных глаз, ни особо тяжелых вздохов. Да, видимо, я был прав, сильнее всех переживает кончину миссис Инглторп ее служанка Доркас. Когда я проходил мимо Альфреда Инглторпа, меня вновь охватило чувство омерзения от того лицемерия, с которым он разыгрывал из себя безутешного вдовца. Интересно, знал ли Инглторп, что мы его подозреваем? Он, конечно, должен был догадаться, даже если бы мы скрывали свои чувства более тщательно. Что же испытывал этот человек?.. Тайный страх перед разоблачением или уверенность в собственной безнаказанности? Во всяком случае, витавшая в воздухе подозрительность должна была его насторожить. Однако все ли подозревали мистера Инглторпа? Например, миссис Кавендиш? Я взглянул на Мэри - она сидела во главе стола, как всегда величественная, спокойная и таинственная. В этом нежно-сером платье с белыми сборками, наполовину прикрывавшими ее тонкие кисти, она была удивительно красива. Но стоило ей только захотеть, и ее лицо становилось загадочным и непроницаемым, как у древнего сфинкса. За весь завтрак Мэри произнесла лишь несколько слов, однако чувствовалось, что одним своим присутствием она подавляет собравшихся. А юная Цинция? Подозревает ли она Альфреда? Девушка выглядела очень усталой и болезненной, ее слабость сразу бросалась в глаза. Я спросил мисс Мердок, не заболела ли она. - Да, возможно, у меня страшная головная боль, - откровенно призналась Цинция. - Может быть, налить вам еще чашечку кофе, мадемуазель, - галантно предложил Пуаро. - Он вернет вас к жизни. Нет лучшего средства от головной боли, чем чашечка хорошего кофе. - Он встал, взял ее чашку и потянулся за сахарными щипцами. - Не надо, я пью без сахара. - Без сахара? Это что, тоже режим военного времени? - Что вы, я и раньше никогда не пила кофе с сахаром. - Черт побери, - тихо пробормотал Пуаро, наполняя чашечку Цинции. Никто больше не слышал этих слов моего друга; он старался не выдать своего волнения, но я заметил, что его глаза, как обычно в такие минуты, сделались зелеными, словно у кошки. Несомненно, он увидел или услышал что-то экстраординарное, но что же? Обычно мне трудно отказать в сообразительности, но признаюсь, что в данном случае я просто терялся в догадках. В это время в столовую вошла Доркас. - Сэр, вас хочет видеть мистер Уэллс, - сказала она Джону. Я вспомнил, что это был тот самый нотариус, которому миссис Инглторп писала накануне вечером. Джон немедленно встал из-за стола и сказал: "Пусть он пройдет ко мне в кабинет", - затем, повернувшись к нам с Пуаро, он добавил: - Это нотариус моей матери и... и местный следователь. Может быть, вы хотите пойти со мной? Мы вышли из столовой вслед за Джоном. Он шел немного впереди, и я успел шепнуть Пуаро: - Это означает, что все-таки будет следствие? Он рассеянно кивнул. |
