По колонне понеслось:
— Путивцева к генералу!..
— Товарищ генерал, по вашему приказанию…
Рябышев не дал договорить, узнал:
— А ты, оказывается, не только мастер женщинам цветы преподносить, но и стрелок отличный. Молодец!
— Служу Советскому Союзу!
— Как же ты его? — поинтересовался Дмитрий Иванович.
— Больно нахальный немец попался, товарищ генерал. Прямо под носом вертелся. Ну, я его и срезал… Зло взяло…
— Молодец! — повторил Дмитрий Иванович и спросил: — Значит, немца бить можно?
— Можно, товарищ генерал. Японца били, и немца бить можно…
— И японца бить приходилось?
— Так точно!
— Не забуду тебя, — сказал Рябышев и пожал Путивцеву руку.
Под Яворовом в лесу командира корпуса ждал новый приказ комфронта: сосредоточиться в районе Броды и нанести фланговый удар танковой группировке немцев в направлении Броды — местечко Берестечко.
По дороге Рябышев по радио получил известие, что банды украинских националистов нападают на наши войска, которые следуют через Львов, замедляют движение. Генерал пересел на «Т-34» и приказал механику-водителю:
— Гони!
С ним пошел еще один танк.
В разных концах города слышалась беспорядочная стрельба. Горело какое-то здание.
Рябышев открыл люк, высунулся, чтобы осмотреться, тотчас же по броне, рикошетируя, зацокали пули. Генерал заметил, что бьют с колокольни.
— А ну-ка ударь по этим сволочам! — приказал он командиру танка.
Тот развернул башню.
— Осколочно-фугасным — заряжай!
Вздрогнул от выстрела танк. С лязгом выскочила гильза из казенника.
«Вот и первый мой выстрел в этой войне», — мелькнуло на мгновение в сознании генерала.
Со второго выстрела командир танка аккуратно снял крышу колокольни — вражеский пулемет замолчал.
…Части 12-й дивизии, подавив сопротивление вражеских групп во Львове, двинулись дальше. К исходу дня 25 июня основные силы корпуса сосредоточились в районе города Броды. Разведка доложила, что соседом корпуса справа является 212-я мотострелковая дивизия 15-го механизированного корпуса. Дивизия имеет соприкосновение с противником. Основные силы 15-го корпуса ведут бои с сильной танковой группировкой противника в районе Радзивилова.
Собрав штаб и посоветовавшись, Рябышев принял решение 26 июня начать наступление. Медлить было нельзя. Тяжелая артиллерия еще не подошла, отстала от танков на тихоходных тягачах. Придется обойтись без нее. У противника не может быть здесь сильных укреплений. А на стороне атакующих будет внезапность. Пойдем без артиллерийской подготовки, решил генерал. Как только начнем наступление, имеющаяся в наличии артиллерия перенесет огонь в глубь обороны противника…
Для личного состава корпуса шла четвертая ночь без отдыха, без сна. Танкисты дозаправляли машины горючим, стрелки, артиллеристы приводили в порядок оружие.
Генерал Рябышев склонился над рабочей картой в палатке, рядом с ним — штабные командиры. Кажется, все, что можно было сделать, сделано. Перед боем надо отдохнуть хотя бы пару часов. Все разошлись по своим частям.
Оставшись один, Дмитрий Иванович по старой солдатской привычке надел чистое нательное белье. Не спалось. В этих местах заканчивал он гражданскую войну. Его кавбригада загнала тогда конницу белополяков в болото… В памяти встали картины минувших боев: орудийные выстрелы, пулеметные очереди, свист сабель, крики раненых, хрип коней… Теперь не кони — танки! Вот они стоят на опушке. Как живые. И тоже будто уснули, затихли. |