- Во второй половине? - усмехнулся Вадим Николаевич.

- Когда удобно. Лично мне все равно, хотя в первой людей меньше.

10

Через три дня ровно в полдень Кульков переступил порог третьеразрядного одесского ателье с потрескавшимися потолками. Мастер Спиваков подмигнул Кулькову, заскочил в крохотную подсобку и вынес костюм.

Кульков стоял в примерочной перед зеркалом с облупившейся рамой и отказывался верить своим круглым даже при ярком освещении глазам. Костюм-тройка сидел на нем словно влитой. Не хуже, чем на фирмаче из »Дженерал моторс», у которого была одежда в точь-точь из такого материала. «А что, - любовался собой Кульков, - что мы хуже какого-то "моторса"? За мной - целая страна, а за ним одна компания. Несчастная».

- Скажите, как вам это удалось? - спросил у Спивакова донельзя довольный Кульков, не скрывающий своей радости. - Буду предельно откровенен. Самые лучшие столичные портные говорили, что из этого отреза костюм-тройка не выйдет, не хватит материала на полный комплект.

Спиваков скромно молчал. Кульков продолжал буравить его начальственным взглядом.

- Полный комплект, - хмыкнул наконец портной, - что они в этом понимают? Я могу сказать вам честно, но не хочу, а то обидетесь...

- Никогда, - как-то само по себе вырвалось у Кулькова, который знал, что вполне может обидеться не то что на слова, но даже на выражение, с которым их произносят. Хотя вида никогда не подаст. Только этим отличается хороший начальник от плохого - так учили Кулькова еще на практике.

- Ладно, - без особого энтузиазма согласился Спиваков. - Вот вы смотрите на себя в зеркало и видите, что имеете настоящий костюм. И еще полный комплект. И вы довольны костюмом, собой и мной. И я, надеюсь, тоже буду доволен. Потому что дедушка учил меня - материал клиента священ, как Тора. То есть Библия. А почему все так хорошо получилось? Вы не обидетесь?

- Нет, - еще раз, но уже гораздо тверже подтвердил Кульков.

- Все получилось потому, что в Москве вы - фигура, а в Одессе - говно. Кепку и пальто мерять будете?

КЛАД

Совсем маленькая повесть

«В южном городе, в одном из самых своеобразных городов России, городе каштанов и акаций, предприимчивых людей и буйной талантливости, по мостовым, аккуратно вымощенным неаполитанским камнем, звонким обручем, как говорил Багрицкий, прокатилось мое детство. Не будем томить читателя - это было в Одессе, и была тогда ее золотая пора».

I

Самым шикарным отдыхом у местных пацанов в те далекие-далекие годы, когда машины продавались в магазинах, считались экскурсии по помойкам и развалкам. Не скажу, что на количество развалившихся домов резко повлияло только эхо войны; пройдите по сегодняшней Молдаванке, где многие дома неуверенно опираются на почерневшие от времени бревна, и представьте себе что же тогда было вчера?

А вчера, о котором идет речь, напротив кинотеатра Дружба еще не стоял стандартный урод, вписывающийся в архитектуру старого района Одессы так же удачно, как ее сегодняшние писатели в мировую литературу. Как сейчас помню, в тот день нам особо подфартило; вместо обычно попадающихся дохлых крыс и тщательно опорожненных бутылок, Сеня Рыжий сумел найти необычную жестяную коробку. Коробка скромно валялась среди битого камня, окруженная разновозрастными однотарниками, полуприкрытая обрывками газет, левым башмаком, просившим каши еще при товарище Сталине, и высохшей скумбрийной головой новейших хрущевских времен. Тогда у берегов Одессы вместо кишечных палочек еще водилась скумбрия, но уже возле многочисленных развалок появлялись предупреждающие транспаранты. Не такие лаконичные, как сегодня: «Не бросайте мусор! Штраф 50 рублей», а простые и незатейливые: «Мадамы и паразиты! Если вам нужда кидать гадость, кроме как под мое окно, то предупреждаю - высыпать на свою голову обойдется дешевле лекарства».