Нет, все-таки вам стоит слетать в Австралию не только для того, чтобы отовариться на обратном пути в Сингапуре, но и узнать: может быть, правила тамошней тюрьмы не такие строгие для мальчиков, родившихся в Одессе?

Двор был недоволен. Но двор молчал. В каждой семье произрастало свое чудо, способное сотворить такое, что шутка с люком окажется просто дурно пахнущим пустяком. И двор в очередной раз простил Сеньку. Но Сенька не простил дворничку, потому что был джентельменом, больше того - внуком футболиста команды «Маккаби», и его душа жаждала мести за неправедно казненную веником Викульку-Кривульку.

Окна дворницкой поднимались над синими плитами итальянской лавы, которыми был вымощен двор, и жестяной карниз лежал на них только для красоты. Ночью двор проснулся от небывалых звуков. Конечно, и по весне коты устраивали свои концерты. Но то были сольные номера, носившие непродолжительный характер из-за прицельных продтоварных бросков проснувшихся. Но летом, когда даже ночь истекала жарким потом раскаленного воздуха, услышать такое? Коты орали мерзко и гнусно, их голоса разбавлял непереносимый скрежет когтей по жестяному подоконнику дворнички. И кажется впервые не нашлось во дворе силы, заставившей быстро прервать эти дьявольские звуки.

Проснулись все. Даже Коляша Барабанов, постоянно фиолетовый, как чернила «Радуга» № 2. Вы представляете, что за музыку исполняли коты, если Коляша проснулся в собственной кровати? Когда он засыпал на тротуаре, подобно первому секретарю обкома Козырю, его ни разу не сумел разбудить наряд милиции. И не скажу, тротуар в те годы был мягче, чем постель, пусть даже Коляши Барабанова.

А коты не просто орали, они яростно штурмовали окно дворнички, как дамы последний автобус с толчка.

- Люди, что за геволт? - орал в темноту орденоносец дядя Грицай, обозрению которого мешала выступающая пристройка на флигеле. - Дайте дитям соски и нехай они заткнут себе роты.

- Где у нас случилось? - упал вопрос с высоты третьего этажа до подвала.

Снизу мгновенно ответили:

- Абрамович умер.

- Как? Опять?

Широко распахнув окно, дворничка, словно изрядно распухшая валькирия с папильоткой в поредевшей гриве волос, доблестно отгоняла котов шваброй; они отскакивали в сторону, но возобновляли атаки, стоило только противнику опустить свое оружие. Грязных, ободранных в постоянных стычках уличных котов не могла надолго остановить даже швабра; они храбро шли на запах валерьянки, протискивались к заветному месту, отгоняя и отталкивая друг друга, в общем, вели себя не хуже сегодняшней очереди за вином. Еще окончательно не пришедший в себя голос со второго этажа посоветовал залить карниз водой, отчего на бельэтаже раздался дикий хохот с подвизгиваниями, напоминающими звуки у окна дворнички. Вода ночью, в нашем дворе? Вы что, до сих пор не проснулись?

Летом вода начинала свое поступление во двор не раньше, чем Барабанов отправлялся похмеляться или ровно в семь часов утра. Зато зимой она шла практически бесперерывно, и это компенсировалось тем, что снижалась подача газа в квартиры. Уставшая дворничка уже собиралась капитулировать, но на выручку пришел дядя Миша, с глубоким вздохом отчаяния выливший на карниз не меньше половины флакона тройного одеколона. Я вам пока не говорю, что потом было со второй половиной флакона, потому что тогда у нас этим почти никто не увлекался. Регулярно водку мог себе позволить даже инженер, которых в то время во дворе было не меньше, чем сейчас доберманов-пинчеров. И объявивший газават котам, страшно злой от ночной, а главное непривычной трезвости Барабанов очень быстро разогнал стаю, в виду явного преимущества человека в трусах над дикой природой. А потом Коляша гордо пошел к себе, зачем-то прихватив по дороге у дяди Миши остатки одеколона.

После этой ночи двор воспринимал Сеньку не то чтоб с меньшим удовольствием, но зато таким, каким он был. И Сенька старался не слишком наглеть, потому что, если от любви до ненависти всего шаг, то сколько сантиметров до нее от снисходительности? И двор выручал Сеньку.