- Я же говорил - клад! - победоносно посмотрел на Сеньку Вареник. - Это деньги.

Рыжий сопел молча и безобидно. Он по-прежнему стеснялся.

- Это не настоящие деньги, - сделал вывод Аратюнян.

Дядя Вася позволил всем высказаться, а потом подтвердил, что деньги эти не настоящие и вообще, если честно, то они уже никому не нужны, потому что на них кроме болячек ничего путного не купишь. Мы легко связали его слова с недавно закончившейся денежной реформой, вспомнив, что даже на тротуарах иногда попадаются никому не нужные деньги, годные только трехлеткам для игры в «пожара».

- Они все плохие? - на всякий случай усомнился я.

- Не, - рокировался дядя Вася, - сейчас я вам выберу хорошие.

Ах, если бы он из-за отсутствия работы не принял столько губительной на жаре влаги, то скорее всего просто сменял бы на эту банку даже тупой сапожный нож ко всеобщему счастью нашей компании. Но от сапожника до такой степени несло свежим перегаром, что он тут же сел за честную дележку клада.

- Вот это плохая... плохая... снова нехорошая... дрянная, а вот это то что надо, самый смак, чтоб я так с носом был... снова дрянь, опять никуда не годится, - бормотал дядя Вася, сортируя содержимое коробки с совершенно одинаковыми монетами. Мы с уважением следили за действиями бескорыстного сапожника, оставившего себе львиную долю абсолютно плохой монеты, зато щедро отобравшего нам пусть не так много, зато самых хороших денег. Покончив с экспертской деятельностью, дядя Вася, довольно щурясь от того, что все было справедливо и он доблестно справился с нелегкой задачей по отделению ничего не стоящих денег от хороших, в качестве награды за труды позволил себе всего один глоток мутной жидкости, которой, судя по запаху, вполне можно было травить тараканов. Один раз булькнул - и граммов двести как не бывало; дядя Вася был крупным специалистом не только по монетам.

Вдобавок расщедрившийся сапожник одарил нашу компанию почти целой подметкой, порванным ремешком и еще несколькими аналогичными сувенирами. Воспитанные мальчики поблагодарили сапожника, попутно стянув у него две папиросы. Хотя сейчас я понимаю, что дядя Вася в тот день угостил бы нас с радостью на лице. Мы вернулись на развалку и честно разделили между собой оставшиеся монеты, как сейчас помню, шесть штук на брата, по количеству благополучно прожитых лет.

А так как монеты были положительно охарактеризованы самим дядей Васей, мы, тут же разойдясь в разные стороны, решили проверить их покупательную способность.

Хотя мама очертила круг моих уличных интересов от мусорника во дворе до свалки у кинотеатра, желтые деньги с изображением профиля, немного напоминавшего запомнившегося по единственной купюре в моей копилке Ленина, жгли последний из уцелевших карманов. И я отправился в магазин спорттоваров. В те годы он на меня действовал не менее поражающе, чем витрины западных магазинов на сегодняшнего советского туриста. А в качестве золотой, несбыточной мечты здесь стоял настоящий велосипед. Дома, среди моих сокровищ было колесо от точно такого, даже не столько колесо, сколько обод, который мы гоняли по очереди вокруг садика во дворе. А тут велосипед «Школьник», несбыточная мечта всех пацанов двора. Стоила эта мечта почти двадцать рублей новыми деньгами, дешевле, чем настоящий «Москвич», продававшийся за девять тысяч старыми совершенно свободно. Но тогда велосипед мне был нужен больше всех автомобилей на свете.

Я жег глазами велосипед, как древний папуас бусы, а скучающая продавщица рассматривала меня, словно непредвиденную неприятность. Других покупателей в магазине не наблюдалось, в те годы широкой публике было явно не до спортивных товаров.

- Тетя, - робко поинтересовался я, - можно купить велосипед?

Продавщица иронически посмотрела на меня и откровенно зевнула. Отогнав большую зеленую муху, которая могла поживиться в этом магазине только самой продавщицей (на меня муха тоже почему-то не реагировала) девушка еще раз зевнула, попыталась прикрыть рот ладонью молотобойца и, скуки ради, задала совершенно идиотский, с ее точки зрения, вопрос:

- А у тебе, шкет, деньги есть?

Я протянул вперед ладонь и раскрыл ее, не говоря ни слова.