– Никто не заходил повидаться с Карлоттой? Друзья или родственники?

– Я не слыхала, чтобы заходили. Она как то письмо получила – авиапочтой, из за границы. Но я не скажу вам, что  она с ним сделала.

Это была пустая угроза. Оба полицейских терпеливо ждали.

– В огонь бросила, вот что!

– Боже мой! – подыграл Барнаби.

– Даже не вскрыла. Я ей сказала, что там ведь могло быть что то важное. А вдруг умер кто?

– А она? – включился Трой.

– Велела мне заниматься своими дурацкими  делами. – Хетти быстро встала и собрала чашки. – Мне работать пора.

Остатки печенья, провожаемые задумчивым взглядом Троя, вернулись обратно в жестяную коробку, заварной чайник отправился в раковину. Барнаби догадался, что, сказав, в сущности, очень мало, миссис Лезерс волнуется, не выдала ли слишком многого. Может быть, думает, что подставила хозяйку. И старший инспектор решил, что на сегодня хватит. В следующий раз (если следующий раз понадобится) он поговорит с вдовой у нее дома, где ей не о чем будет волноваться. Трой убрал записную книжку, встал и застегнул пиджак.

– Вы не знаете, когда вернется миссис Лоуренс?

– Она ненадолго ушла, – известила Хетти и открыла оба крана едва ли не на полную мощность, поэтому Барнаби не услышал продолжения: – Ей пришлось отправиться в банк.

Он дождался, пока домработница закроет краны, потом спросил, нельзя ли взглянуть на комнату Карлотты.

Повисло неловкое молчание. Наконец Хетти, не глядя ему в глаза, промямлила:

– Не хочу показаться грубой, инспектор, но разве у вас не должно быть никакого… э э…

– У меня сегодня будет ордер на обыск, только чуть позже, миссис Лезерс, но мы сэкономили бы время, если бы…

– Просто, сдается мне, преподобному это не понравилось бы…

«Значит, придется ему это проглотить», – подумал Трой и мысленно нарисовал себе приятную картину: как Лайонел это проглатывает. И сейчас он от души надеялся, что миссис Лезерс проявит твердость. Но его ждало разочарование.

– У него не будет выбора, – предупредил Барнаби, – когда мы вернемся после обеда.

– Что ж… тогда я хотела бы присутствовать, – объявила Хетти и поспешно добавила: – Вы уж не обижайтесь.

– Мы ничего не имеем против вашего присутствия, – заверил ее сержант Трой.

– Проведите нас туда, пожалуйста, – попросил Барнаби.

Они долго взбирались по лестнице на чердак. Широкие пологие ступени первых двух лестничных маршей были устланы красно синим аксминитерским ковром в турецком стиле, местами таким потертым, что просвечивала основа. Перила из прочного темного дуба оканчивались похожими на фонари восьмигранниками с навершиями в виде резных желудей.

– Миссис Лоуренс любила съезжать по перилам, – заметила Хетти.

– Миссис Лоуренс? – Трой удивленно воззрился на отполированное дерево.

– Когда была маленькая.

– А а! – Он почувствовал себя глупо и постарался замять дело: – Я не знал, что вы здесь так давно работаете.

– Внизу она клала подушку. Однажды ее отец подушку убрал, и Энни сильно расшиблась.

– Как убрал?! Нарочно?

Хетти даже не удостоила его ответом.

Барнаби остановился передохнуть и отдышаться на лестничной площадке.

– Вы, наверно, начали тут работать сразу после школы? – предположил он.

– Верно, – кивнула Хетти. – Мне было пятнадцать.