– Конечно, герр полковник, – с готовностью откликнулась она на немую просьбу. – С удовольствием. Мы уже встречались, и мои методы ей знакомы. Не так ли, дорогая? – С улыбкой, более похожей на оскал, Анна‑Мария подошла к Мэри и с размаху ударила ее по лицу. Мэри вскрикнула, отброшенная ударом к стене она скорчилась от боли. Из уголка рта вытекла струйка крови.

– Ну, – спросила Анна‑Мария, – оружие есть?

– Анна‑Мария. – протестующе начал было Крамер. – Вряд ли следует...

– Я знаю, как обращаться с грязными маленькими шпионками! Но если вам не нравится, как я добиваюсь своего, мы удалимся!

Она схватила Мэри за волосы, подтащила к боковой двери и грубо втолкнула в какую‑то комнату. Звук удара и крик боли раздались оттуда одновременно. Дверь захлопнулась. В тишине слышались удары и сдавленные крики. Фон Браухич уселся в кресло, сморщился, прислушиваясь к звукам борьбы за дверью, и сухо сказал Крамеру:

– Девушка, наверно, предпочла бы, чтобы я сам обыскал ее. Тут уж не до стыдливости.

– Боюсь, Анна‑Мария иногда чересчур увлекается, – ответил Крамер, брезгливо скривив рот.

– Иногда? – Фон Браухич опять сощурился, услышав стук тела о стену, стон и всхлипывания. Потом наступила тишина...

– Она всегда увлекается, если ей попадается девушка не менее красивая и молодая, чем она сама.

– Ну, конечно, – с облегчением вздохнул Крамер и посмотрел на Смита и Шэффера. – Сначала подумаем, куда устроить даму. а вообще в Шлосс Адлере нет недостатка в помещениях для... – Он не закончил фразу, глаза его чуть заметно расширились, и он неожиданно четко договорил, обращаясь к фон Браухичу: – Кажется, мы поспешили с выражением сочувствия. Было бы жаль потерять вас, капитан, вам в спину нацелен пистолет...

Фон Браухич медленно взглянул через плечо. В самом деле, на него смотрел пистолет, автоматический «лилипут», и рука, которая держала его, не дрожала, а темные глаза смотрели пристально и невозмутимо. Засохшая на щеке кровь и растрепанные волосы совсем не портили Мэри.

– Каждый отец обязан обучать свою дочь дзюдо, – прокомментировал Шэффер. – Он отобрал пистолет у фон Браухича, который и не пытался оказать сопротивление, взял наперевес «шмайсер» и запер входную дверь. – А то больно много народу повадилось входить без стука. – По дороге он заглянул в боковую дверь, присвистнул, ухмыльнулся и сказал Мэри:

– Отличная работа. Радуюсь, что мое сердце занято другой. Не хотел бы я оказаться на месте твоего мужа, когда ты теряешь терпение. А тут прямо лазарет. Перевяжи‑ка руку майору, а я присмотрю за ребятами. С большим удовольствием присмотрю.

И он стал присматривать. Пока Мэри занималась раненой рукой Смита в комнатке, где Анна‑Мария нашла свое Ватерлоо, Шэффер занял позицию у камина, налил себе коньяка и, потихоньку отхлебывая из бокала, время от времени подбадривающе улыбался пленникам. Ответных улыбок он не получал. Потому что видимые беспечность и добродушие Шэффера никого не могли обмануть: каждый понимал, что в случае чего он без колебания нажмет курок, на котором держит палец.

Из соседней комнаты вернулись Смит и Мэри, которая несла покрытый полотенцем поднос. Смит заметно побледнел, рука у него была туго перевязана. Шэффер вопросительно посмотрел на Мэри.

– Не очень хорошо. Раздроблены указательный и большой пальцы. Я сделала, что могла, но тут нужен хирург.

– Если я сумел пережить ее медпомощь, буду жить долго, – философски заметил Смит. – Нам надо срочно решить одну задачку. – Он похлопал себя по нагрудному карману. – Тут имена и адреса.