Смит достал свой «люгер». Шэффер, держа на прицеле Крамера, буравил глазами Смита.

– Сучий потрох, – негодующе произнес он, – простофиля янки. Так ты говорил? Не сможет вспомнить, какой сегодня день недели?

– Просто в тот момент ничего другого в голову не пришло, – виновато признался Смит.

– Тем хуже. А зачем так здорово мне прикладом смазал?

– Для пущего правдоподобия. А что? Главное – сработало. – Он взял со стола Крамера блокнот и аккуратно спрятал в карман кителя. – Ну, – сказал, обращаясь к Шэфферу, – нам пора. А вы как, мистер Джонс, готовы?

– Да, надо поторапливаться, чтобы поймать такси или на худой конец подвесной вагончик, – добавил Шэффер.

– Ни черта не понимаю, – объявил Джонс. Вид у него был в самом деле обескураженный. – По сравнению с вами, какой к черту из меня актер!

– Это все, что вам нужно? – К Крамеру вернулось профессиональное самообладание. – Только эти блокноты – и все?

– Практически, да, блокноты. С массой милых имен и адресов.

– Понятно, – кивнул Крамер. – Следовательно, эти трое – те, за кого себя выдают?

– Они в течение нескольких недель находились под подозрением. Особо секретная и ценная информация утекала через один из отделов, контролируемых кем‑то из них; а нам по тому же каналу шла липа. Мы даже не могли выяснить, один или несколько диверсантов этим занимаются, и тем более ничего не могли доказать, не установив их контакты дома и за границей. Тогда и появилась идея этой операции.

– Я хотел бы еще кое‑что уточнить, капитан Смит, – сказал Роземейер со слабой улыбкой на губах. – Когда полковник Крамер спросил вас, только ли блокноты вам нужны, вы ответили «практически, да». Значит, это не совсем все. Может, вы хотите убить двух зайцев? Скажем, пригласить меня в свою компанию?

– Боюсь, огорчу вас, рейхсмаршал Роземейер, – довольно нелюбезно ответил Смит, – но у меня нет ни малейшего желания связывать вас и тащить на своем горбу через Альпы. Я, пожалуй, прихватил бы вас с собой, держа на мушке, но вы, не сомневаюсь, человек чести и верность родине для вас дороже собственной шкуры. А посему, если бы я просто попросил вас следовать с нами под страхом смерти, вы наверняка выбрали бы второе. Так что мы вынуждены откланяться.

– Вам не откажешь ни в галантности, ни в логике. – Роземейер улыбнулся. Улыбка получилась невеселая. – Жаль, что мне способность логически мыслить в этой ситуации изменила.

– Пожалуй, да, – согласился Смит.

– А как же полковник Вильнер? – встрепенулся Крамер. – Шеф разведки фельдмаршала Кессельринга? Он же не...

– Спокойно. Вилли‑Вилли не состоит у нас на зарплате. И говорил он чистую правду. Он считает меня своим лучшим двойным агентом, резидентом в Италии. Я в течение двух лет подкармливал его бесполезной, липовой и устаревшей информацией. Просветите его при случае на мой счет, ладно?

– Он тройной агент, понимаете? Это еще страшнее, чем двойной, – пояснил Шэффер.

– А как же Гейдельберг? – не унимался Крамер.

– Два года отдал университету. Благодаря протекции министерства иностранных дел. Крамер покачал головой.

– Я все‑таки не понимаю...

– Сожалею. Нам пора.

– Смываемся, – подтвердил Шэффер. – Остальное читайте в послевоенных мемуарах агента Шэффера...

Он не успел договорить.