– Редкое сочетание, – признал Шэффер. – Со временем ты найдешь во мне кучу всяческих добродетелей. Интересно, а сколько отсюда до аэродрома?

– Пять миль. Минут восемь пути. Кстати, это единственная дорога к нему. Так что хвоста не будет. Можно не торопиться.

– Вот и не будем. Скажи, золотко, бутылки, которые ты захватила, все пустые?

– Те, что выбросили, да.

– Нет, я тебя просто не достоин, – уважительно сказал Шэффер.

– Наконец‑то мы сошлись в суждениях, – съязвила Хайди. Шэффер улыбнулся, вытащил из ящика пару пива и направился к Смиту, который, не останавливая автобус, уступил ему место водителя.

Не прошло и трех минут, как, миновав перелесок, они уже выехали на открытое поле, а еще через пять, следуя инструкциям Хайди, Шэффер ввел автобус в узкие ворота, за которыми в свете фар хорошо просматривались два небольших ангара, чистая взлетная полоса и изрешеченный пулями бомбардировщик «Москито» с подломленным шасси.

– Что за чудный вид! – Шэффер кивнул в сторону изувеченного самолета. – Никак это личный транспорт Карнаби‑Джонса?

Смит кивнул.

– С «Москито» началось и, надеюсь, в «Москито» все закончится. Это аэродром Оберхаузена. Штаб‑квартира баварского горноспасательного авиаотряда.

– Трижды ура доблестным баварским авиагорноспасателям!

– Шэффер притормозил прямо у взлетной полосы, выключил фары и заглушил мотор. В полной темноте они молча расселись по местам и стали ждать.

Полковник Уайет‑Тернер посмотрел в окно и впервые за всю ночь с облегчением вздохнул: земля стала удаляться от «Москито».

– Нервничаете, командир? – язвительно поинтересовался он у Карпентера.

– Я свое отнервничал 3 сентября 1939 года, – бодро отозвался Карпентер. – Пришлось подняться повыше – из‑за деревьев не видно сигнальных огней.

– А вы уверены, что мы летим правильным курсом?

– Абсолютно. Вон там гора Вайсшпитце. Лететь осталось минуты три. – Карпентер помолчал и задумчиво закончил: – Что‑то не узнаю здешних мест. Как будто над луна‑парком летим...

Командир корабля не преувеличивал. На фоне силуэта Вайсшпитце были видны сполохи гигантского пожара. Время от времени они расцвечивались огненными искрами, разлетавшимися пестрыми снопами во все стороны.

– Видно, что‑то рвется, – протянул Карпентер. – Прямо в Шлосс Адлере. Что, кто‑то из ваших ребят захватил с собой спички?

– Как видите. – Уайет‑Тернер бесстрастно смотрел в окно. – Фантастическое зрелище. – Востину так, – согласился Карпентер. Он тронул полковника за плечо и указал глазами куда‑то вниз. – Но вот там есть кое‑что позанимательнее.

Уайет‑Тернер послушно перевел глаза. Во тьме ритмично загорались и гасли огни двух фар. Полковник, как зачарованный смотрел на них, медленно качая головой, не в силах поверить своим глазам.

Шэффер оставил фары гореть, и они ярким светом заливали посадочную площадку. Черная тень «Москито» с выпущенными шасси пробежала по полю. Не прошло и полминуты, как все пятеро уже сидели внутри бомбардировщика. Карпентер развернул машину на 180 градусов, – и моторы заработали на предельных оборотах. «Москито» взмыл вверх. Примерно с милю, пока самолет набирал высоту, они летели прямо навстречу горящему замку, освещавшему кровавым светом всю долину. Потом «Москито» взял курс на северо‑запад, и гибнущий Шлосс Адлер навсегда исчез из виду.

Командир Карпентер лег на курс на высоте трех тысяч метров. Теперь не было необходимости лететь, задевая ветви деревьев; тогда он вынужден был следить, чтобы немецкие радарные установки не смогли достаточно долго держать «Москито» в зоне обнаружения, чтобы определить направление полета.