Я паркуюсь за «Сильверадо» и выскакиваю наружу. Конечно, в этих краях чужаков слышно за версту, так что, когда кто то подъезжает, его уже ждут у двери.

Он старый. Семьдесят, может быть, восемьдесят лет. Высокий, прямой, крепкий мужчина, который когда то был важной шишкой, и даже сейчас производит такое впечатление. Седые волосы зачесаны назад, пронзительные, глубоко посаженные карие глаза. Рука на сучковатой трости.

Я медленно делаю шаг вперед.

– Здравствуйте.

– Чем могу помочь, сынок? Вряд ли ты заблудился здесь.

– Нет, сэр. Я не заблудился.

– Тогда чего ты хочешь? Я ничего не покупаю, и с Богом в ладу.

Провожу рукой по волосам. Я оброс, даже усы появились. Нет смысла хорошо выглядеть, когда никто не смотрит на меня, кроме меня самого. В общем, в последнее время мне стало наплевать.

– Не знаю, как начать, сэр, так что просто скажу прямо...

– Всегда лучше говорить прямо. Ходя вокруг да около, точно ничего не добьешься.

– Меня зовут Лахлан Монтгомери.

– Причудливое имя.

– Да, наверное. Я родился с врожденным пороком сердца, и мне сказали, что, скорее всего, не доживу до тридцати.

– Жаль, что так вышло. Какое отношение это имеет ко мне?

Я вздыхаю. Противный старый пердун.

– Так и получилось около полугода назад. Я умер, но врачи вернули меня к жизни. Я наверняка бы не оклемался. У меня редкий тип крови, мне было очень тяжело найти подходящий донорский орган.

Старик прищуривается. Он начинает подозревать, куда я веду.

– Сынок, просто скажи.

– Ваш сын, Оливер...

Я не успеваю закончить. Старик толкает меня назад, прижимает толстую палку к горлу и притискивает меня к капоту грузовика.

– Нет, сынок. Ты не мог прийти в мой дом только для того, чтобы говорить о моем сыне. Ты хочешь чего то другого.

– Сэр, я просто...

Он отпускает меня, хватает за рукав и толкает к машине.

– Нет. Я знаю, к чему ты ведешь, и не хочу этого слышать. Он умер, вот и все. Лучше убирайся отсюда, пока не вышла моя жена. Ты доведешь ее до истерики. Слышал меня? Уходи.

– Я просто хотел узнать, каким он был.

– Он был чертовым героем, вот каким он был. Был лучшим человеком на Земле. Спасал жизни каждый чертов день. Вот каким был мой Оливер. Теперь иди.

Я сажусь в свой грузовик. Запустив двигатель, слушаю, как урчит мотор.

Дыши, держись, Лок.

В окно стучат костяшками пальцев. Это старик. Он стоит, потирая кулаком лоб.

– Возможно, я немного вспылил, поэтому извиняюсь.

Я качаю головой.

– Нет, сэр. Мое появление было неожиданным и неприятным. Это я должен извиниться. Просто... с момента трансплантации я... – я замолкаю и снова качаю головой. – Прошу прощения, сэр. Я поеду.

Он смотрит на меня исподлобья, почесывая обветренную морщинистую щеку.

– Ты в поисках чего то.

– Да.

– Здесь не найдешь. Он никогда не жил здесь, – он делает паузу и задумчиво смотрит на меня. – Продолжай искать, сынок. Никогда не знаешь, что там можно найти, но ты выглядишь достаточно сильным.

Я не понимаю, что это значит.

– Спасибо, мистер Джеймс, – говорю я. – Удачного дня.

– И тебе, сынок.

Я машу рукой, разворачиваюсь и уезжаю из Книленда.

Понятия не имею, куда ехать дальше, но точно не на север, не обратно в Тринидад.

Как только мобильный ловит связь, я звоню Грегору. Он отвечает на третьем гудке.

– Лок, чем я могу помочь сегодня?

– Я уезжаю, Грегор. Пожалуйста, закрой дом.

Он долго молчит.

– Жаль, что ты уезжаешь, но я понимаю.