После составления натюрморта я прошла в комнату, врубила телевизор погромче (пора девушке просыпаться) и рухнула в постель.

Глава 6

Удивительно, но мне удалось уснуть. И когда в начале одиннадцатого прозвенел дверной звонок, на порог вышла Надя Боткина с лицом опухшим в целом и левой щекой, исполосованной вмявшимися складками наволочки.

За дверью стоял парень в синей спецовке с мотком провода на плече и чемоданчиком в руках.

— Телефонный мастер, — представился парень.

— Ну, — сонно проблеяла я. — И что?

— У вас телефон работает? Я пожала плечами:

— А пес его знает… Я еще вчера его отключила.

— Неполадки на линии, — объяснил «монтер». — Войти позволите?

Я опять пожала плечами и, поправляя расхристанный халатик, пропустила парня в прихожую.

Он воткнул штепсель в розетку, послушал трубку и протянул ее мне:

— Не работает. — Я зевнула. — Будем чинить.

Столь грубой работы от нежно любимых органов я не ожидала. Пришли б по-простому — позвольте, Надежда Николаевна, вам пару микрофонов засандалить. Я б позволила.

А так, стоим тут, притворяемся. Сейчас водички испить попросит…

— Извините, руки помыть можно? — невинно-профессионально поинтересовался «монтер».

Облегчая пареньку работу, я махнула рукой в сторону кухни с натюрмортом, и запасясь бутылкой пива, заперлась в ванной.

Интересно, под каким предлогом он в мою комнату войдет? Или воткнет «жучок» в дверной косяк?

Впрочем, не исключено, что это острый приступ паранойи. Тогда парень настоящий монтер, а я настоящая сумасшедшая.

Возился «мастер» недолго. Когда я вышла из ванной, он протянул листок бумаги и попросил подписать филькину грамоту. Я дунула парню в нос перегаром, залакированным «Бочкаревым», проворковала «с превеликим удовольствием» и поставила замысловатую, даже для себя, закорючку.

Едва за ремонтником захлопнулась дверь, как я бросилась в пляс. Алиса жива!! Я знала! Я верила! Лучшим доказательством этого служит визит «монтера»!

Проверяя свою догадку, я в ритме вальса протанцевала до комнаты Ванны, выглянула в окно… и чуть не села в кадку с фикусом. Ни «Волги», ни какой-либо другой машины на тротуаре не стояло. Не закрывая Ванниной двери, я промчалась к входной и посмотрела в «глазок». Газеты, гвоздики, башмаки на толстой подошве и, главное, филер в них, исчезли.

От растерянности я глотнула пива, вернулась в комнату Ванны и чуть не полила «Бочкаревым» бедный фикус.

Что происходит, господа дорогие?! Алиску поймали?! Да быть того не может!

У Фоминой голова — Дом Советов!

— А вы профессионалы, — прошептала я и заплакала.

Наивные девочки, с кем мы тягаемся?! С машиной, перемоловшей кости миллионов, разрушившей страну и пол-Европы?

— Геростраты в юбках, целибат вам в дышло, — выругалась я и заперла Ваннину дверь.

Хоть вешайся. Такой безысходности на меня еще не накатывало. Девять лет назад я верила. Сейчас вера вытекала из меня с каждой слезой.

Наказала я себя следующим. Из горлышка выпила остатки «Гжелки» и чуть не сломала крепкие зубы о засохший сыр.

«Соплячки бедные, — грустила я. — Ну, почему, почему, я не легла тогда перед дверью и не остановила упрямую Фому…»

Самобичевание прервал звонок.