— Что случилось? — Спросила мама.

— Ничего, — заявила я. — Видимо, Малыш Билли боится собственной тени.

— Там была летучая мышь! — Запротестовал брат. — С зелеными глазами.

— У летучих мышей не бывает зеленых глаз, — возразила мама.

— А у этой были. Она смотрела на меня в упор! — Не унимался братишка.

— Это, наверное, оттого, что ты заедал клубное сливочное мороженое фруктами, сиропом, орехами и сбитыми сливками. Все это смешалось, забродило и ударило тебе в голову.

— Успокойтесь, — велела мама. — Вам обоим нужно отдохнуть перед школой.

Она подошла к окну, выглянула, внимательно всмотрелась, пожала плечами, задвинула занавески и выключила настольную лампу, стоявшую на компьютерном столе.

— Все тени исчезли.

Когда мама спустилась по лестнице, Билли оттеснил меня в угол у двери.

— Я знаю, что ты видела ее, — сказал он. — Пусть не сказала об этом маме, но это не значит, что ты можешь поймать мышь. У тебя не получится сделать ее своим домашним зверьком.

— Можешь не волноваться. Мне ведь все равно было бы нечем ее кормить. — Раз в кои-то веки я сказала сущую правду, протиснулась мимо него и удалилась в свою спальню.

* * *

Эта ночь оказалась для меня беспокойнее обычной. Ведь мне довелось вздремнуть в гробу Александра. Это сбило с ритма и вызвало сильное перевозбуждение. Мне было не до сна, хотелось кричать на весь мир о том, что я, Рэйвен Мэдисон, провела день, уютно расположившись в гробу рядом со своим возлюбленным-вампиром.

Теперь мне совсем не хотелось быть одной. Я подошла к окну и всмотрелась в темноту.

Да, за счастье провести вечность рядом с Александром, в его уютном гробу, можно было отдать многое, но не слишком ли высокой оказывалась цена? Мне пришлось бы распрощаться со всем, что я знала и любила, — с родителями, моей лучшей подругой Беки и даже с Билли. Кроме того, если бы я рассталась с проблемами и невзгодами смертных, то обзавелась бы другими, вампирскими заморочками. Непонятно, поможет ли мне обращение сблизиться с другими вампирами, не случится ли так, что в потустороннем мире у меня не найдется никого, кроме Александра, то есть одиночество мое будет еще большим, чем в Занудвилле?

Я прилегла — Кошмарка свернулась в клубочек у меня в ногах — и принялась рисовать в дневнике портрет Валентина. Получился карикатурный персонаж с торчащими белыми волосами, татуировками и пирсингами. Я пририсовала над ним зеленоглазую летучую мышь и задумалась над тем, где одиннадцатилетний вампир проводил дневные часы. На городском кладбище? На чердаке старой церкви? А может, он прятался под грудами опавших листьев в дубовой роще? Интересно, чем Валентин занимался в Занудвилле по ночам? Шпионил за смертными, искал свободные древесные домики или намечал жертву, ни о чем не подозревающую?

Тут мне пришло в голову, что в чужом городе, без родных, близких и друзей этому существу, наверное, страшно одиноко. Почему он не с Джаггером и Луной? Убежал из дома?

Потом я нарисовала Джаггера — гипнотические глаза, зеленый и голубой, татуировки в виде черепов, белые волосы с кроваво-красными кончиками — и добавила летучую мышь, тоже с разными глазами. Интересно, что же Джаггер на самом деле хотел получить от жизни? Может, он уже вернулся в свою Румынию и кусал там тинейджеров, за полночь расходящихся с тусовок? Неужели Луна рассказала мне правду и он действительно жаждал стать футбольной звездой?

За этим мысленным вопросом последовал и набросок самой Луны. Получилась изящная готическая фея, настоящая принцесса с длинными белыми волосами и кукольными голубыми глазами, в обтягивающем черном платье со стоячим воротником, с розовыми пластиковыми браслетами на руках и в армейских ботинках того же цвета.