Мне представилось, как она зажигает в румынском ночном клубе, среди огней танцпола, вспыхивающих и тающих, как призраки. Луна танцует ночь напролет, вроде бы не обращает внимания на клубных красавчиков, но на самом деле тщательно выбирает шею, в которую готова впиться клыками. Пока ближе всех для нее родной брат Джаггер, но рано или поздно она соединится вечными, неразрывными узами с другим вампиром.

Мне было приятно вспомнить, что она сначала приняла меня за настоящую вампиршу, к тому же мой стиль вызвал у нее не отторжение, как у большинства, а похвалу. Беда, однако, состояла в том, что в действительности наши с ней отношения были построены на лжи. Я убедила ее в том, что принадлежу к потустороннему миру, а она меня — в том, что ей нужен Тревор, тогда как на самом деле эта особа все это время стремилась заполучить Александра.

Думаю, один обман стоил другого.

Александр, конечно, мог бы с фотографической точностью изобразить всех трех вампиров, недоросля и близняшек, но мне удалось передать их суть. Они и глазели на меня со страниц дневника прямо как настоящие.

Я закончила рисовать портреты Максвеллов, закрыла альбом и стала с нетерпением ждать завтрашнего вечера. Мне хотелось верить, что мы с Александром наконец-то покончим с их вторжением в Занудвилль.

5

На следующее утро коридоры нашей школы были украшены объявлениями о предстоящем бале. Стены и двери классных комнат пестрели валентинками с красными и белыми сердечками.

В то время как я запихивала в свой шкафчик учебники, Беки старательно увешивала свой фотографиями, где была снята с Мэттом.

— Это мы в киношке щелкались, в субботу вечером, — счастливо тарахтела она. — Правда прикольно?

На одном снимке Мэтт обнимал Беки за плечи, на другом они оба то ли прищурились от счастья, то ли моргнули, на третьем он целовал ее в щеку, а на четвертом ребята улыбались так, что хоть лепи эту парочку на обложку журнала для тинейджеров. Сразу видно, влюблены по уши. Мой шкафчик украшали лишь вырезки из журналов с Трентом Рензором[5] и прочими достойными людьми. Там не было портрета того единственного парня, который так много для меня значил.

— Ты, наверное, уже соорудила где-то настоящий алтарь, посвященный Александру? — Предположила Беки.

— Так оно и есть, — призналась я.

«Только без фотографий. Ведь вампиры на пленке не выходят», — хотелось добавить мне, но сказано было совсем другое:

— Хотя его трудно уговорить сниматься. Он жутко стесняется камеры.

— А напрасно. Твой парень такой красивый, что мог бы быть моделью.

Я посмотрела на свою лучшую подругу, чье личико, обычно ангельское, свежее, сияло даже больше, чем когда-либо. Надо же, Беки всегда была тихоней, просто серенькой мышкой, но как только стала встречаться с Мэттом, приобрела уверенность в себе. До недавнего времени она была моей единственной наперсницей, мы всегда делились с ней самым сокровенным. Меня просто распирало от желания рассказать ей правду об Александре — почему у меня нет его фотографий, почему он не посещает школу и выходит из дома только в ночное время. Такая тайна была куда более тяжелой ношей, чем рюкзак, набитый учебниками. Беки была бесконечно счастлива со своим Мэттом. Ей хотелось фотографироваться с ним, ходить в кино, смотреть, как он гоняет по полю мяч, и вполне хватало этого. Меня же всегда тянуло к большему — летать, жить в темноте, быть связанной со своим избранником неразрывными узами. Так-то оно так, но только сейчас я почувствовала, что, как любая влюбленная и любимая девчонка, была бы не прочь присобачить к шкафчику фотку своего любимого, и даже не одну.

— У тебя уже есть платье для бала? — Спросила Беки, вернув меня обратно к реальности.