|
Это извечный спор темных и светлых магов. Каждой стороне есть, что положить на весы… Однако мне всю ночь работать. Книги отчетности Тибидохса в кошмарном, запущенном состоянии. — Правда? — не поверила Зуби. Сарданапал задумчиво посмотрел на щеголевато загнутый край своей туфли. В персидском и мидийском царствах туфли носили именно такие, и глава Тибидохса был почему-то уверен, что рано или поздно мода вернется. Мода — это бегающий по комнате контуженный псих. Догнать его невозможно, но если спокойно стоять на месте, то рано или поздно он сам на тебя налетит. — Видишь ли, Зуби, обычно я полагался на заговоренное перо. Оно само вело все книги. Но сейчас мне кажется, что лучше всё перепроверить. Меди… простите… доцент Горгонова, вы не откажетесь помочь? — попросил академик. — Доцент Горгонова не откажется! И не вижу, что здесь смешного? — холодно сказала Медузия, заметив, что губы у Зуби вытянулись в язвительную ниточку. Когда остальные преподаватели разошлись, академик и Медузия долго молчали. Без слов они порой понимали друг друга лучше, чем со словами. Слова, если разобраться, прыгающие мячики в руках у жонглера. В общении людей действительно близких слова скорее затуманивают смысл, чем помогают что-то прояснить. — Ты ведь знал Зербагана прежде? — спросила, наконец, Меди. В мире нет ничего моложе старой любви. В присутствии других преподавателей Медузия старалась называть Сарданапала на «вы». Сейчас, однако, такая необходимость отпала. — Да, знал. Видел его за заседании предварительной комиссии, когда летал на Лысую Гору, — подтвердил академик. — Это было недавно. А до того? Вспомни! — Зербаган не из тех, кто любит общество. Я тоже, как ты знаешь, кабинетный червь. Хотя лет двести назад, кажется, мы встречались в Магществе… Совсем мельком встречались, на уровне: «Вась-вась! Очень приятно! А я вообще-то уже ухожу!» — И он уже тогда был с посохом? — Кажется, да… Он всегда с посохом. Точно… он пожимал мне руку, а в другой у него был посох, — невнимательно сказал академик. По волнообразному колебанию его бороды заметно было, что Сарданапал думает уже о чем-то ином. — Перстень… он и тогда уже был без камня, — вспомнил вдруг он. Глава вторая. КОНТРАБАС ПРЕБЫВАЕТ ПО РАСПИСАНИЮ Когда человек достигает своего потолка, он ударяется об него и падает вниз. Печальная истина Когда кто-то постучал в стекло, первой мыслью Тани было, что прилетел купидончик. Не отрываясь от конспектов, она привычно зачерпнула полную горсть печенья и дернула раму, собираясь произвести обмен. Ее оглушил страшный рев. За окном на новом громадном пылесосе, похожем на широкое хромированное ведро, восседал Баб-Ягун. Мощная, едва ли не в ногу толщиной, труба пылесоса была направлена вниз. — Тук-тук! К вам можно? Это я, герр почтальон, привез кости на бульон! — воскликнул он жизнерадостно. — Привет, Ягун! — сказала Таня. Играющий комментатор наклонил голову и проницательно посмотрел на нее. — И это все, чего я удостоился? Жалкого формального привета? Картина Репина «Не ждали»? — поинтересовался он не без ехидства. — Я готовлюсь к экзамену! — А ну да! Экзамен у тебя как состояние души или как вечный насморк. |
