Правда, «эгидовские» машины слишком нагло резвиться пацанам не позволяли. На «эгидовских» машинах была связь со всеми постами, и если кто слишком торопился их обогнать, тому давали длительный отдых на перекрестке, подвергая его автомобиль углубленному досмотру. Как раз это самое они проделали вместе с Плещеевым всего час назад. У Сергея Петровича было дело поблизости от дома Дубинина. А Дубинин почти всю неделю отработал в «эгидовском» филиале, который любители русского эпоса окрестили «Добрыней». И перемолвиться накоротке им было необходимо. Потому-то шеф позвонил в пятницу в конце дня.

    -  Есть планы на уикенд?

    -  Собираюсь навестить сестру, Сергей Петрович. Ожидается прибавление семейства. Но если надо повидаться, я готов. Как только - так сразу.

    -  Стоп-стоп-стоп. - И Дубинин понял, что шеф взял паузу для изучения еженедельника. - Завтра в двенадцать за вами заеду и отвезу к сестре. Устраивает? - возник наконец ею голос.

    -  Вполне.

    Плещеев после тяжелой контузии, которую получил несколько лет назад во время серьезного дела, по субботам проходил лечение в барокамере где-то поблизости от его дома. Тогда и Дубинина дурная пуля задела, вырвав на боку кусочек кожи и мяса. В те годы боестолкновения с бандитами стали почти привычными. А «Калашников» можно было запросто купить в центре города на толчке в «Апрашке» - внутри Апраксина двора.

    -  Вчера полдня провел на совещании в Большом доме, - жаловался Плещеев, ведя серую «Вольво» по третьему ряду. - А потом еще час меня драили персонально. Вынь и положь материал на Чеченца. А что за личность, откуда взялась? Наши питерские чечены от него изо всех сил отмежевываются. Причем вопрос поставлен даже не по линии Интерпола, а выше. Понимаете?

    -  Вопросы ставить легко, - поддакнул Дубинин, - знать бы, где ответы хранятся.

    -  И по нашему фигуранту, по Брамсу, тоже надо работать, - напомнил Плещеев, лихо въехав под арку во двор дома, где жила сестра Осафа Александровича.

    А теперь Дубинин старательно вел чужие задрипанные «Жигули», слушал вполуха болтовню пассажира и с грустью думал о том, что дела в их конторе за неделю не продвинулись ни на миллиметр. Легко сказать: поработать и сузить количество версий. Опрошенные им лично пассажиры хельсинковского автобуса давали показания, в которых все противоречило одно другому. Одни рассказывали о своем спасителе как о могучем гиганте, другие подчеркивали его малый рост и худобу. Одни давали ему лет пятьдесят, другие - тридцать. Пожалуй, подробности сходились только в одном - в прическе. Волосы короткие, очень светлые. А может, седые. Вот как раз такие у его случайного попутчика. И внешность - маловыразительная. Но похожих в Петербурге тысячи. И если в каждом невзрачном коротко стриженном блондине подозревать Брамса, то без работы контора не останется никогда. А тут еще появился некто Чеченец. О котором тоже известно не больше, чем о Брамсе, если это и вовсе не одна и та же личность. По некоторым недомолвкам Плещеев вроде бы в прошлом с Брамсом общался. Даже кто-то из них кого-то однажды спас. Но он мужик крепкий и держит эту информацию при себе. А с Дубинина в понедельник спросит отчет. Эх, встретиться бы с этим Брамсом накоротке, помечтал Осаф Александрович, побеседовать бы часок по-мужски за пивом: с какой целью пожаловал к ним на этот раз и надолго ли? Ничего большего для доклада в принципе и не нужно.

    Продолжая слушать болтовню пассажира, Дубинин встал у перекрестка, пропуская поток машин, чтобы сделать разворот и подъехать к метро.