- То есть он не Логос теперь.

- Я думаю, что как раз Логос... Но... не тот, которого все ждали. А каков он - этого тебе не скажет никто. Так что будем делать?

Юпитер задумался. И думал долго. Ничего не сказал. Повалился на ложе и захрапел.

Макций Проб ожидал Элия в его таблине. Сенатор нервничал, постоянно поглядывая на хронометр. Времени оставалось слишком мало. Он уже трижды звонил на радио, просил сохранить время в сетке вещания и обещал, что к условленному часу Цезарь появится.

- Неужели он не знает, что судьба Рима зависит от него! - бормотал Проб.

Наконец Элий пришел. Сенатор кинулся к нему и буквально поволок вон из дома.

- В чем дело? - Цезарь был изумлен подобным обращением.

- Ты должен выступить на радио и попросить своих бывших избирателей не голосовать за Бенита.

- Сиятельный, я не могу этого сделать. Я - Цезарь. И по конституции не имею права влиять на выборы.

- Не надо выступать прямо. Достаточно нескольких намеков, удачной шутки, верной цитаты, и Бенит потеряет сразу несколько тысяч голосов. Для его поражения этого будет вполне достаточно. Не мне тебя учить, как это делается.

- Я не имею права нарушать конституцию, сиятельный.

Макций Проб пришел в ярость. Старик затрясся, губы его побелели.

- А Бенита ты имеешь право пустить к власти?! Да или нет?! Немедленно едем на радио. Империя и так на грани хаоса. Мы потеряли гениев и дар исполнения желаний. Что еще должен утратить Рим, чтобы ты перестал благодушничать?

Элий отрицательно покачал головой.

- Хаоса в самом деле достаточно. И я не хочу его усиливать.

- Цезарь, сегодня статуи богов покрылись кровавым потом. Или ты не слышал? Радио твердит об этом весь день.

- Значит, боги предупредили римлян. Зачем же должен говорить я?

- Ты - идиот, Элий! Если Бенит окажется в сенате, это будет на твоей совести!

- Я не верю, что римляне так наивны.

- Римляне глупы. А ты - еще глупее. Желаю счастливой поездки в Месопотамию.

И Макций Проб, дрожа от ярости, вышел.

Бенит улучил минутку и заглянул домой: перекусить и повидаться с дедом. Крула он отыскал на кухне. Старик сидел за столом и отрезал от нежно-розового, отливающего перламутром окорока тонкие, как пергамент, ломтики.

- Ешь, - щедро предложил Крул. - Сенатор должен быть дородным. Это придает дополнительный вес его словам.

- Я еще не выиграл. Все решится завтра.

- Выиграешь.

- Меня волнует этот кровавый пот на статуях. Знаешь, что говорят...

- И ты говори. Говори, что Риму угрожают беды, но ты один - спаситель. А пот этот - наверняка вранье. Кто-то побрызгал красной краской на статуи. Мне ли не знать этих штучек. У меня тут возникла одна идейка... - Старик рыгнул. Гении нынче бесхозны. Обиженные гении - это страшно. Кому-то надо их срочно прибрать к рукам. И по-моему, это должен быть ты. Я придумал кое-что. Пора бы осуществить.

- Дедуля, ты незаменим. Чего стоит твоя выдумка насчет бесплатного высшего образования!

- В молодости все хотят самого лучшего. Как можно быстрее. И задаром. Надо просто помнить, каким ты был в молодости, мой мальчик. Вот и вся отгадка. Теперь бездельники валом повалят в риторские школы. Будут курить травку, бегать по лупана-риям и воображать себя будущими светилами науки и юриспруденции. Половину выгонят. Вторая половина сумеет нахватать кое-каких знаний. Мечтая о легкой и быстрой карьере, они будут согласны на все. Через четыре года ты приберешь этих ребят к рукам.

- Не все же таковы, - со вздохом заметил Бенит. - Попадаются упрямцы.

- Не все, - согласился Крул. - Но проходимцев вполне достаточно, чтобы собрать из них свору верных псов.

- А где я возьму деньги на эти идиотские школы?

- Все там же, мой мальчик. В банке Пизона. Для риторских школ твоей трибы денег вполне хватит если ты не будешь слишком много проигрывать по ночам в алеаториуме*.