"Нет"! - хотелось завопить Норме, но что-то липкое, похожее на тесто заполнило рот.

Норма задохнулась от отвращения...

Наконец проклятая тварь отпустила ее. Норма шлепнулась на груду тряпья. Глянула вверх - никого. Серый потолок с пятнами влаги нависал над нею. Абсолютная звенящая тишина воцарилась в подвале - ни наглого смеха, ни хриплого дыхания. Но Норму не оставляло чувство, что в последний момент, прежде чем исчезнуть, "облако" всосалось внутрь ее тела.

Несколько минут призраки кружили по двору.

- Куда же мы теперь? - спросила Красавица.

- Теперь мы расстанемся, - сказал Аристократ. - Каждый отыщет себе объект воплощения. В будущей жизни мы встретимся вновь.

- И тогда отомстим... - прошептала Красавица. Аристократ не ответил.

Дверь была низка, и Гюну пришлось пригнуться, чтобы войти. Когда же он выпрямился, то увидел маленькую комнатку, окно, забранное частой узорной решеткой. Облезшая роспись на стенах изображала интимные сцены. Прежде в этом доме располагался лупанарий. Народу в комнате было множество. Несколько человек сидели на стульях, составленных в круг, остальные стояли вдоль стен. Один стул пустовал. В высокий бронзовый канделябр было вставлено несколько свечей. Их дрожащий свет скользил по лицам. У стены, свернувшись клубком, лежали две огромные змеи. Одна была неподвижна, будто спала. Другая с любопытством вертела из стороны в сторону огромной головой.

Гюн вгляделся в сидящих и стоящих. Это сплошь были гении.

Лицо одного из гениев постоянно менялось - вместо человеческих черт вырастала то ли лисья, то ли волчья морда, и гений старательно мял щеки и нос, будто лепил маску из воска, возвращая себе человечье обличье. На коленях у молодой брюнетки лежал огромный рыжий кот и постоянно бормотал раздраженным человечьим голосом:

- Мне это все не нравится... мне это ужасно не нравится...

- Садись, - приказал Гюну хмурый старик в темном плаще с капюшоном. Лицо его было полностью скрыто.

Гюн подчинился.

- Чем ты сейчас занят? - спросил человек в темном, явно глава собрания.

- Ничем. Чем я могу заниматься, скажи на милость?! Пытаюсь устроиться. Можау, пойду в армию.

- Мы не должны служить людям! - пронзительно закричал гений в облике тощего лысого человека с острым носом и близко посаженными глазами. - Мы должны держаться друг друга! Людям было так хорошо под нашим руководством! Но они об этом забыли, ленивые жирные твари. Без нас они не смогут создавать новых шедевров, не смогут делать открытия в науке, они лишь будут повторять достигнутое и жиреть, жиреть, жиреть...

- А по-моему, мы не так уж и сильно от них отличаемся, - пожал плечами Гюн.

- Они примитивны, ничтожны, суетливы, жадны, глупы, - тощий задохнулся, не в силах скрыть омерзения при мысли о человеческом роде. - Гении не могут с ними смешиваться!

Гюн не успел ответить - вновь заговорил председатель собрания:

- Гюн, ты устроил заговор гениев и потерпел поражение. Именно по твоей милости мы очутились на земле.

Ну конечно! Обвинять легче всего. На их месте он бы предъявил все претензии к Гимпу. Гений Империи сначала предал своих собратьев, потом быстро сжился с человеческой оболочкой, посчитал людей своими и почти не грезил о прошлом, о небе, о власти.

- Хотите убить меня? - спросил Гюн равнодушно.

Все-таки он был гением нечеловека, то есть весьма необычным гением, хотя прежде ему случалось опекать людей. Люди в зависимости от должности меняются разительно. Гении - тоже.

Председатель собрания пожал плечами:

- К чему торопиться? Рано или поздно тебя убьют. Люди или болезнь. Как и любого из нас. Но гений сам по себе - дух, даже если пребывает во плоти, и значит умрет весь, без остатка.