– Руку, держи руку! – крикнул Тема. Земля под ним ходила ходуном.

На этот раз Лешка отделался легким испугом и одной кроссовкой.

Но несмотря на плачевный вид, Лешка быстро восстановил душевное равновесие. Не такой он был парень, чтобы унывать!

– Подумаешь, кроссовка! – приговаривал кладоискатель, размазывая липкую грязь пучком острой осоки. – Она все равно старая была… Вот эта, на левой ноге, поновее будет… А здесь и босиком можно ходить – стекла нигде нет, не то, что в городе!

– Ладно, Маугли, давай ка выломаем себе палки и будем проверять дорогу, а то так мы не выберемся.

– И очень даже выберемся! – вяло ответил Лешка. Он не стал реагировать на Темины выпады и даже «Маугли» пропустил мимо ушей.

Вооружившись длинными жердями, друзья продолжили путь. Солнце начинало припекать, а они все брели по болоту, и конца этому пути не было видно. Сомнений не было: они заблудились.

И вдруг Лешка, подобно Христофору Колумбу, испустил громкий крик:

– Земля! Я вижу землю!!

Он увидел явные следы человеческого присутствия – впереди над кустами возвышалась обмазанная глиной стена.

Обрадованные путешественники ступили на твердую почву, бросились напролом через кусты и оказались на пепелище – развалившиеся обгорелые бревна, чудом сохранившаяся стена, посередине пожарища торчала сложенная из глиняных кирпичей печь.

– Ура! – крикнул Лешка. – Выбрались! Люди! Человеки!!

Друзья кинулись к людям, и… чуть было не влетели в затянутый ряской бочажок. Они рванулись в другую сторону… та же картина – трясина кругом!

Это был очередной болотный остров.

– Да ты не расстраивайся! – утешал Тема друга. – Если здесь была избушка, значит, есть и дорога к ней. Надо искать…

Воспрянувший Лешка чуть ли не на четвереньках начал выискивать дорогу, принимая растущие из кочек прутики за вешки, обозначающие тропу. Все напрасно.

– Не могу больше… – Лешка рухнул на траву. – Давай передохнем…

Тема вернулся на пепелище и принялся изучать развалины, переворачивая жердью глиняные черепки, остатки нехитрой домашней утвари. Кто же здесь жил раньше?

Воображение мальчика мигом нарисовало беглых каторжников, обосновавшихся вдали от мира человеческого.

Посреди непроходимой трясины отверженные люди построили себе дом, сложили печь, слепив кирпичи из глины. Бородатые, мрачные поселенцы вскопали огород, вырастили из пригоршни зерен поле пшеницы, приручили диких уток… Что же случилось дальше? Может, необузданная натура взяла свое, и они перессорились, пустив в ход привычные аргументы – нож и кулак? Убогое жилище вспыхнуло. Освещенные кровавыми языками пламени угрюмые каторжники разбрелись куда глаза глядят, так и не освоившись в чуждой им мирной жизни…

Тема подошел к печке, осторожно переступая через обгорелые бревна.

И тут неясная догадка забрезжила в его голове: «Очаг… очаг… Как это там было сказано? „Обломки очага той прежней жизни… Перед трясиной черной дна…“ А если Сильвестр имел в виду самый настоящий, разрушенный, как этот, очаг? Похоже! Не может быть… Все сходится!»

Боясь спугнуть удачу, Тема обошел кругом печки и увидел то, что и ожидал увидеть, – знак молчаливой птицы!

СЧАСТЛИВЫЕ БЕЗУМЦЫ

Лешка лежал на теплой траве и смотрел на опостылевшую трясину, подсчитывая количество лягушек, вынырнувших перед особенной, королевской кочкой с россыпью мелких белых цветов, на которой сидела огромная жаба. Рука его сама собой нашарила обломок трухлявой коряги. И тут он услышал медленные, неуверенные шаги. Тема шел к нему, вытаращив глаза, будто увидел, наконец, привидение, о котором они так много говорили.