Я отвечал, что понятно. Когда сахар и хлебные дрожжи превращаются в напиток, украшающий жизнь, это тоже выходит трансформация. Уж не знаю, почему мне захотелось пошутить… Я тут же пожалел об этом, глядя, как половина графа Амрок извивается в конвульсивном смехе.

    -  Хорошая шутка - половина исцеления! - выдавил он сквозь хохот. - Половина… Ха-ха-ха!

    Неожиданно вторая его часть проступила рядом с первой там, где ей и положено быть. Сначала она оставалась какой-то рассеянной, нечёткой, но довольно скоро сгустилась и сделалась вполне реальной. Зато первая половина расплылась, подёрнулась дымкой и… исчезла!

    -  О! О-о! - простонал граф. - Как это мучительно!

    На открытых моему взору частях его лба и носа проступила испарина.

    -  Пусть ваша милость простит бедного профана, - заговорил я. - Но всё же непонятно…

    -  Чего тут непонятного! - воскликнул несчастный. - Совершенно случайно я открыл существование другого мира. И находится этот мир не где-то там, за тридевять земель, а здесь, рядом. Мы живём сквозь него и даже не замечаем этого! Иногда, правда, отдельные картины или образы попадают оттуда к нам и исчезают, никем не понятые, не разгаданные… Таинственные и прекрасные существа обитают там, неслыханные сокровища хранятся, недоступные людской алчности. Я дерзнул отодвинуть завесу, но мне показалось мало - и, никем не званный, я вторгся туда. И жестоко наказан. О-о! Мне не выбраться целиком!

    -  Чем же я могу помочь вашей милости? - совсем растерялся я.

    -  Я велел позвать тебя, потому что мне страшно… - признался граф Амрок. - Я не доверяю никому из своих домочадцев, кроме Джокса. Он - образцовый слуга, но глуп… Очень глуп. Я долго не протяну, это ясно. Хотелось перед смертью поговорить с кем-нибудь… Какая жалость, но я не смогу расплатиться с тобой за беспокойство - кошелёк остался в другом кармане халата. Ха-ха-ха!

    Так он пошутил в последний раз. Вскоре после этого оставшаяся половина тела подёрнулась облаком, и граф исчез целиком. Не успел я отойти от скорбного ложа, как с лёгким хлопком тело вернулось, все целиком. Большого прока от этого не было, потому что тело было мёртвым.

    Беглый осмотр привёл к удивительным результатам - я заключил, что граф скончался не от естественных причин. На его шее имелись явственные следы удушения, как будто чья-то сильная, не ведающая жалости рука сдавила горло бедняги. Труп был ещё тёплым.

    Я позвонил в колокольчик у изголовья. Явились Джокс и Грателло. Странно, но мне показалось, что развязка была известна заранее. Джокс деловито осмотрел тело своего господина, а Грателло показал мне лезвие кинжала, прижал меня к стене и спросил:

    -  О чём он рассказал тебе? Говори, и не вздумай ничего скрывать, иначе тебе не выйти живым отсюда!

    -  Мне скрывать нечего, - оторопело пробормотал я и пересказал содержание нашей с графом беседы. Меня разобрал страх, на этот раз - настоящий, страх за свою жизнь.

    -  И что ты думаешь обо всём этом? - осведомился Грателло.

    -  Ничего.

    -  Болван! Олух! Ладно, я напишу за тебя, перескажу твои слова, а ты распишешься. Это называется «свидетельские показания». Мы не хотим, чтобы нас обвинили в убийстве графа.

    -  Конечно, вы его не убивали, и я могу это подтвердить, - сказал я.