— Или так долго, пока есть госпожа Фитцгерберт, — медленно произнес лорд Роксхолл. — Это, возможно, слова, которые всегда следует помнить.

— Хорошо, если вы попытаетесь избавиться от нее, старина, то поставите себе трудную задачу, — рассмеялся кто-то.

— Трудную задачу! — повторил другой. — Невыполнимую!

— Нет ничего невозможного, — возразил Роксхолл. — Ничего!

— Ну, я предлагаю вам пари, — усмехнулся один из мужчин. — Тысяча к десяти, что вы не избавитесь от госпожи Фитцгерберт до Рождества. Принимаете, Роксхолл?

— Принимаю и удваиваю, — ответил тот.

В его голосе прозвучало что-то, что подтвердило предположения Гретны, что он пьян. Она хотела посмотреть, с кем Роксхолл разговаривает, но знала, что если он заметит ее, то может узнать, как и маркиз. Осторожно повернувшись спиной к центру комнаты, Гретна протиснулась вдоль стены, делая вид, что разглядывает картины и статуи, пока не добралась до двери. Потом, облегченно вздохнув, она помчалась как можно дальше от этого салона, лишь бы оставить позади этот ненавистный голос.

— Как он посмел? — прошептала она, когда наконец добежала до другого салона, где люди сидели вокруг стола, играя в карты. Здесь было почти тихо, раздавались только звон монет и тихие голоса, называющие карты.

Внезапно ей стало жарко от злости к лорду Роксхоллу. Как типично для него, подумала она, что он претендует на дружбу с принцем, а потом насмехается над Марией за ее спиной, настраивая против нее все больше людей, которые до этого были беспристрастными.

Гретна сжала руки при мысли о его предательстве. Ее отца всегда шокировало, когда кто-то предавал своего друга или вел себя лицемерно.

— Ненавижу его! Ненавижу! — пробормотала Гретна и, пройдя через салон, вышла на балкон с видом на сад, где журчали фонтаны.

Стояла теплая безветренная ночь. Во дворце было очень жарко не только из-за множества людей, но и потому, что принц настоял на том, чтобы в каждой комнате развели огонь. Девушка стояла и смотрела на звездное небо, чувствуя, как злость уходит, Гретна услышала, что кто-то вышел на балкон и встал позади нее, но не повернула голову. На мгновение ее мысли устремились так далеко от дворца, что она ничего не замечала, кроме звезд. Потом рядом раздался голос:

— Думаю, вы должны мне кое-что объяснить.

Она обернулась, увидела, кто там стоит, и ее пальцы инстинктивно прижались к груди, словно она хотела унять внезапно участившееся сердцебиение. Она поняла, что маркиз закрыл дверь в салон. Они были одни на балконе, который превратился в маленькую комнатку, огражденную от всего остального мира. Голоса гостей слились в далекий гул, она слышала только плеск фонтана в саду.

Гретна стояла, глядя на маркиза. Лунный свет падал на ее лицо, освещая полные страха глаза и дрожащие губы.

— Я должна принести вам мои извинения, милорд.

— Кто вы?

Вопрос прозвучал как выстрел, и Гретна, почувствовав, что больше не может обманывать, сказала правду:

— Я… я… Гретна Хайден.

— Кто ваши родители?

Он спрашивал как на допросе, словно имел право заставить ее отвечать. Она хотела сказать, что это не его дело, но почти против воли ответ сам сорвался с ее губ:

— Мой отец, Уильям Хайден, был капитаном гвардии гренадеров, мать… леди Розмари Хайден.

— Леди Розмари Хайден! Вы уверены?

— Естественно, я знаю, как зовут мою собственную мать, — ответила Гретна.