– В среду вечером у нас был матч Кубка УЕФА, так что у них, знаете, утро четверга было свободно. Робби заходил к физиотерапевту, потому что накануне во время игры получил удар по лодыжке, и она слегка опухла. Ничего особенного, но они все принимают всерьез малейшее недомогание. Они же зарабатывают футболом на жизнь, знаете ли. В общем, к половине одиннадцатого он закончил. Думаю, он направился домой. В квартале Миллениум у него есть квартира, это возле площади Белуэзер‑сквер. В четверг днем он пришел на тренировку. Мы, знаете, провели легкую разминку, и все. Больше сосредоточивались на мастерстве, чем на тактике. К половине пятого мы ее завершили. А что он делал дальше – понятия не имею.

– Вы совсем не представляете, как он проводил свободное время?

Он же для вас как сын, подумала Пола с иронией. Робби Бишопу лет двадцать шесть, но если он хоть чем‑то напоминает тех футболистов, о которых она читала, то наверняка страдает задержкой в развитии. Образ жизни, как у шестнадцатилетнего паренька, только с неограниченным количеством денег и с доступными красивыми женщинами. И меньше всего о его затеях будет знать тот, кто выполняет в его жизни родительскую функцию.

Фланаган пожал плечами:

– Они же не дети, знаете. И я не как другие тренеры. Я не вламываюсь к ним домой, не вырубаю их стереосистемы, не вышвыриваю их девчонок. Есть правило: не гуляй вечером и ночью накануне игры. Но в остальном они делают что хотят. – Он снова покачал головой и в который раз повторил: – Просто не верится.

– А что хотел делать Робби?

– Он живет рядом с фитнес‑центром. Там в подвале большой бассейн. Он любит плавать, расслабляться в сауне, всякие такие вещи. Они близкие приятели с Филом Кэмпси, у того есть кое‑какая землица на краю болот. Они туда вместе ездят рыбачить и охотиться. – Фланаган резко выпрямился и снова стал расхаживать туда‑сюда. – Больше вам, пожалуй, ничего сказать не могу.

– А как насчет подружек? У Робби с кем‑то были длительные отношения?

Фланаган покачал головой:

– Ничего об этом толком не знаю. Какое‑то время он был помолвлен с Бинди Блис, знаете, она диджей на «Радио один». Но месяца три назад они положили этому конец.

Пола удвоила интерес:

– Кто положил этому конец? Робби или Бинди?

– Мне об этом ничего не известно. Но его, похоже, это особенно не тревожило, знаете. – Он опять прижался лбом к стеклу. – Да и вообще, при чем тут история про то, как кто‑то отравил Робби? Такую штуку не стали бы вытворять ни его приятели по команде, ни его бывшая невеста.

– Мы должны рассмотреть все варианты, мистер Фланаган. Что у него было после Бинди? Просто какие‑то товарищеские игры?

Пола поморщилась: нечаянно получился дурацкий каламбур. Пусть он только не подумает, что я насмехаюсь. Пожалуйста.

– Скорее всего, да. – Он повернулся к ней, потирая виски кончиками пальцев. – Поспрашивайте у парней. Фил и Павел наверняка знают. – Он тоскливо взглянул на дверь, ведущую в палату интенсивной терапии. – Знаете, жаль, что они не дают мне его увидеть. Хотя бы попрощаться. Не верится, просто не верится…

– А что насчет пятницы? Вам известно, чем он занимался в пятницу?

– Так… Мы, значит, были на тренировочной площадке. – Фланаган помедлил. – Теперь я припоминаю, что он был немного вяловатый, знаете. Голова опущена, плоховато успевает к мячу. Какой‑то вроде как сонный. Но я не придал этому значения. У них у всех бывают неудачные дни, и, честно говоря, пускай уж лучше это будет на тренировке, чем во время матча. Но он был не настолько плох, чтобы я решил, что надо что‑то предпринять. А уже потом, когда в субботу он сказал, что подцепил грипп, я и подумал: так вот отчего такая вялость.