О том, что такое потрясение и горе, детектив‑констебль Пола Макинтайр знала. Она видела этого достаточно много. Поэтому она не искала иных объяснений поведению Мартина Фланагана, кроме того очевидного факта, что новость, сообщенная доктором Блессинг, поразила его в самое сердце.

Реакция у него была активно‑возбужденная. Он не мог усидеть на месте. Полу это не удивило: она видела такое и раньше, особенно у мужчин, чья работа напрямую связана с физической активностью, будь то на стройке или на футбольном поле. Фланаган неутомимо расхаживал взад‑вперед, бросался в кресло, шевелил пальцами рук и ступнями, но потом, не в силах находиться без движения, снова вставал и начинал мерить шагами комнату Пола же просто сидела и ждала.

– Не верится, – вымолвил Фланаган. Он твердил это с тех пор, как появилась Пола. – Знаете, он мне был как сын. Не верится. С футболистами такого не случается. Знаете, они ломают кости, растягивают мышцы, разрывают связки. Но им не подсыпают яд. Просто не верится.

Пола позволила ему разгорячиться, ожидая, пока он начнет остывать: тогда она приступит к вопросам. Она привыкла ждать. Она хорошо этому научилась. В искусстве ведения допроса Поле не было равных, во многом благодаря тому, что она чувствовала, когда нужно надавить, а когда отступить назад. Поэтому она дождалась, чтобы Мартин Фланаган выпустил пар. Он замолк, прижавшись лбом к холодному оконному стеклу, упираясь ладонями в стену по обе стороны от рамы. Она видела отражение его лица, измученного болью.

– Когда у Робби появились первые признаки болезни? – спросила она.

– За завтраком в субботу. Накануне домашних матчей мы всегда останавливаемся в «Виктории гранд». – Фланаган дернул плечом. – Так за ними легче присматривать, знаете. Большинство из них – молодые дуралеи. Они бы до утра шлялись по городу, не держи мы их на коротком поводке. Иногда я думаю, что нам не помешало бы нацеплять им электронные браслеты, наподобие таких, какие вешают кошкам, собакам и педофилам.

– И Робби сказал, что ему нездоровится?

Фланаган шмыгнул носом.

– Подошел к моему столику. Я сидел вместе с Джейсоном Грэмом, это мой помощник, и с Дейвом Кермодом, он у нас физиотерапевт. Робби сказал, что ему нехорошо. В груди тесно, пот, лихорадка. И суставы ноют, словно он подхватил грипп, знаете. Я велел ему доесть завтрак и отправляться в номер. Сказал, что попрошу нашего врача к нему зайти. Он ответил, что не голодный, сразу поднялся к себе наверх и лег. – Фланаган покачал головой. – Не верится. Просто не верится.

– Значит, в ночь с пятницы на субботу он точно не гулял по городу?

– Совершенно точно. Робби жил в одном номере с Павлом Алджиновичем. – Он повернулся к Поле лицом и, соскользнув по стене вниз, опустился на корточки. – Это наш вратарь, знаете. Они всегда селились в одном номере, с тех пор как Павел два сезона назад перешел в «Брэдфилд». Честно говоря, Робби всегда говорил, что Павел – жуткий зануда. – Фланаган грустно улыбнулся. – Некоторым из парней я совсем не доверяю, знаете, но Павел не из таких. Робби прав, Павел – жуткий зануда. Он никогда не пытался тайком улизнуть ночью, чтобы повеселиться. И Робби он тоже этого не позволял.

– Я плохо ориентируюсь в спортивной жизни, – призналась Пола. – Не очень себе представляю, как Робби обычно проводил время. Может быть, вы меня немного просветите? Начните, скажем, с утра четверга.

Пола не знала, сколько времени должно пройти, чтобы начали проявляться симптомы отравления рицином, но она прикинула, что яд наверняка ввели не раньше четверга.

– В среду вечером у нас был матч Кубка УЕФА, так что у них, знаете, утро четверга было свободно.