‑ Да, нравится.

‑ А вы с ним давно знакомы?

‑ Мы в первый раз пошли прогуляться в ту ночь, когда нас задержали.

Бет улыбнулась:

‑ Ну да, так ты маме сказала. Но тогда скажи на милость, почему предыдущей ночью, когда ты явилась ко мне и разыграла спектакль под названием «Я вся из себя взрослая», ты была одета как для прогулки?

Джессика сглотнула подступивший к горлу ком.

‑ Разве?

‑ Ага. Ты была в джинсах и даже вроде бы в свитере. Ты жутко вспотела, и еще от тебя пахло травой.

Джессика пожала плечами:

‑ Я просто… Мне не спалось. И я решила прогуляться.

‑ Доброе утро.

Джессика вздрогнула.

‑ Доброе утро, мам. Хочешь тост? А я себе еще поджарю.

‑ Конечно, Джесс. Спасибо.

‑ Ты отлично выглядишь, мам.

‑ Спасибо.

Мама, одетая в новый костюм, улыбнулась и провела рукой по лацкану пиджака. Она взяла у Джессики тост и села за стол.

‑ Ого! Оказывается, тебе разрешается с нами завтракать! ‑ воскликнула Бет. ‑ А я думала, что «Эрспейс Оклахома» не любит, когда ее сотрудники проводят время с семьей.

‑ Тише, Бет. Мне нужно кое‑что сказать твоей сестре.

‑ Ну вот. Сейчас она у нас от тостера перекочует на сковородку.

‑ Бет .

Бет набила рот тостом и замолчала. Джессика медленно опустила рычаг тостера. Мысли у нее в голове заметались. Она повернулась, подошла к столу, села напротив матери, пытаясь понять, чем ухитрилась себя выдать. Ведь они с Джонатаном так старались все делать без малейшего риска. Она всякий раз уходила из дома уже после того, как наступало время синевы. Джонатану требовалось всего несколько минут, чтобы добраться к ней. А в постель она укладывалась до окончания тайного часа. Может быть, мама обнаружила испачканную туфлю или открытое окно. Что еще? Может быть, она сняла отпечатки с крыш нескольких домов в центре города?

Бет. Джессика зыркнула на младшую сестру. Наверное, та разболтала родителям, что Джессика в пятницу ночью зашла в ее спальню одетая. Бет невинно моргала.

‑ Мы с папой с утра поговорили о твоем наказании.

‑ Он уже проснулся? ‑ осведомилась Бет.

‑ Бет… ‑ начала было мать, но не договорила. ‑ На самом деле он не спал и только недавно заснул. Мы вчера ночью оба плохо спали ‑ вертелись, ворочались. В общем, мы поняли, что нам стоило лучше обдумать вопрос о твоем наказании.

Джессика с опаской посмотрела на мать:

‑ Это означает, что вы меня накажете еще строже или наоборот?

‑ Мы думаем, что ты оказалась в чужом городе, что тебе, видимо, нужно, чтобы тебя приняли, чтобы у тебя появились друзья. Ты поступила неправильно, Джесс, но ты никому не желала дурного.

‑ Мам, неужели ты и вправду сдаешься?!

‑ Бет, иди собирайся в школу.

Бет не пошевелилась. Она сидела, раскрыв рот от изумления, и смотрела на маму. Джессика не могла поверить собственным ушам. Сдаться мог отец, или, по крайней мере, мог сделать такую попытку, но мама всегда останавливала его и доходчиво объясняла, что наказание, допускающее какие‑либо оговорки, бессмысленно. Наверное, этому ее научили на инженерном факультете.

‑ Кроме того, мы считаем, что тебе нужно поскорее обзавестись новыми друзьями. Тебе нужна уверенность и поддержка. Нехорошо держать тебя взаперти. Это может привести к еще более серьезным неприятностям.

‑ Ну и как же? Я больше не под арестом?

‑ Ты по‑прежнему наказана, но мы позволяем тебе раз в неделю вечером встречаться с кем‑то из друзей. Лишь бы только мы всегда знали, где ты находишься.

Бет промычала что‑то нечленораздельное. Мама доверительно накрыла руку Джессики своей рукой:

‑ Мы хотим, чтобы у тебя были друзья, Джессика.